"Виктор Суворов. Очищение." - читать интересную книгу автора

его к высшему командному составу Красной Армии совершенно зря? Понимал ли,
что руководить физкультурой можно и без генеральского звания? Отчего же он
не отказался от высоких рангов и почестей? Может быть, его уничтожение -
это удар по нашей марксистской физкультуре, но не думаю, что это был удар
по обороноспособности СССР.
Из четырех расстрелянных диввоенюристов трое (75 процентов) в армии не
служили.
Вот они:
диввоенюрист Гомеров Николай Николаевич - прокурор пограничной и
внутренней охраны войск НКВД УССР;
диввоенюрист Маллер Лазарь Израилевич - председатель военного трибунала
пограничной и внутренней охраны НКВД Дальневосточного края;
диввоенюрист Гродно Арон Самуилович - заместитель наркома юстиции СССР.
Тоже невинная жертва. В 1937-1938 годах осуществлял правосудие. Дело
сделал - выходи. Больше не нужен. Высшая мера - 9 июня 1941 года. Это их
всех за пару недель до войны расстреляли. Не знаю, были все они хорошими
юристами или плохими, стояли всегда на страже социалистической законности
или попирали оную, но к армии они не относились никак, если не считать их
участия в преступлениях против армии.
Чекистский прокурор следит за порядком среди тюремных охранников, или
заместитель наркома юстиции заседает в высоком кабинете, совершенствует
социалистическое законодательство... А когда и где они стратегию и тактику
изучали? Согласен: их преждевременная трагическая смерть была ударом по
нашей самой справедливой и самой гуманной юстиции, но ударом по
боеспособности Красной Армии не была.
Бригвоенюрист Китин Илья Григорьевич был председателем военного трибунала
Восточно-Сибирской железной дороги, а бригвоенюрист Лапидус Рувим
Борисович - военным прокурором Амурской железной дороги. Зачем железной
дороге свой военный прокурор? Зачем ей свой военный трибунал? Течет
поперек Сибири великая река Енисей. В одну сторону тайга на тысячи
километров. В другую - тоже. По реке пароходы плывут. Раз в неделю. Нет
тут никого, кроме медведей. Вражеского нашествия тут никогда не было. И
никогда его тут не будет. Комары любого пришельца заедят. Но надзирает за
пароходством военная прокуратура. И сидит в прокуратуре военный юрист из
плеяды гениальных полководцев. А еще восседает за столом суровый военный
трибунал: скатерть суконная, зеленая, графин мутной воды на столе.
Заседают в трибунале полководцы. И на всех железных дорогах и во всех
пароходствах морских и речных - везде полководцы, полководцы, полководцы.
40 тысяч одних полководцев.
А ведь не мог советский военный юрист быть хорошим человеком. Дадут приказ
из ЦК помиловать - помилует, прикажут расстрелять - и он, руководствуясь
статьями такими-то, вынесет соответствующий приговор. Прикажут расстрелять
сто человек расстреляет сто. Прикажут - двести, будет двести. Подсудимый
ясно, четко и толково докладывает, что ни в чем не виноват, а прокурор и
члены трибунала еще до суда получили указания... Без этих указаний они и
за стол не сядут. И поступят они не так, как диктуют разум, совесть и
закон, а так, как указано соответствующей инстанцией. И не мог нормальный
человек работать на такой работе. И вовсе это не работа. Не мог человек с
нормальной психикой такими делами заниматься. Тот же армвоенюрист
Розовский перед оглашением приговора красил себе губы. Он хотел нравиться