"Олег Суворов. Злой Город " - читать интересную книгу автора

святым твоим игуменам и старцам, чьих имен не забудет
православный народ, благо теперешним твоим насельникам
и трудникам".
Е.Поселянин. "Оптина пустынь"

Глава 1.
НОЧНОЕ ПОПОИЩЕ

Российская попойка имеет удивительное сходство с пожаром - подобно
тому, как он, раз начавшись, не успокаивается до тех пор, пока не переварит
в своем огненном нутре все то, что попадется ему на пути, так же и она будет
неуклонно стремиться к расширению и продолжению в пространстве и времени.
Это не западный способ пития, где каждый деловой разговор предваряется
неизменным вопросом: "Что будете пить?"; в России пьют все, что пьется, и
отнюдь не для того, чтобы можно было занять руки бокалом во время деловой
беседы, а для того, чтобы занять разговором душу и отвлечься - и от всех
дел, и от всей смертельно надоевшей, бестолковой обыденности. А потому
алкоголь в России - это не вспомогательное средство, повышающее общий тонус,
это образ жизни, противоположный работе, недаром же слова "пить" и "гулять"
стали почти синонимами. Однажды знаменитый атаман Платов, отвечая на вопрос
императрицы, гулял ли он в Царском Селе, сказал, что особой гульбы не
вышло - "а так, всего по три бутылки на брата".
И в этом главная особенность российской попойки, вполне отражающая
основные свойства раздольной русской души - ведь гуляют здесь так, чтобы не
только собственную душу вывернуть наизнанку, извергая обратно остатки
немудреной закуски, но и так, чтобы чертям стало тошно.
"То ль раздолье удалое, то ли смертная тоска" - вот два знаменитых
полюса, между которыми мечется все разнообразие русской духовной жизни.
После первого тоста, когда впереди еще много блаженных минут, участники
попойки впадают в "раздолье удалое", которое постепенно, по мере убывания
"огненной влаги", сменяется тоской, грозящей стать совсем "смертной", если
не удастся восполнить естественную убыль того, что питает российские
духовные силы. С наступлением этого рокового момента ощупываются карманы и
пересчитывается наличность, нетвердой рукой тыкаются в губы последние
сигареты и, гонимые сладкой надеждой, участники попойки отправляются
"добавлять", при этом непременно так громко хлопая всеми попадающимися по
пути дверьми, словно это является составной частью ритуала.
Именно в таком виде и с таким шумом в один из августовских дней 1993
года из дверей местной безымянной гостиницы славного города Козельска,
ужасно гордящегося тем, что упоминается в летописях на года раньше Москвы,
вывалились два недавних собутыльника. Более молодой из них, высокий и
смуглый, с копной темных вьющихся волос, делавших его похожим на
нестриженного пуделя, с веселым и чуть нагловатым взглядом, выйдя на свежий
воздух, с шумом выдохнул струю сигаретного дыма в направлении белеющего
через дорогу постамента, водруженного над братской могилой жителям
Козельска, павшим при осаде города в 1258 году, но еще совсем недавно
служившего пристанищем языческому идолу нашего века, непременному атрибуту
всех российских городов. Весело засвистев, он повернулся к своему спутнику:
- А вот и постамент для нас готов, а, Артур Александрович? Не хотите ли
взобраться и застыть навеки в бронзе или граните?