"Людмила Сурская. Оборотень " - читать интересную книгу автора

ножом, вынимая пули. Ни пикнул, ни кого не укусил. "Господи, что же делать?
Как-то надо его согреть, но как?" Скинув подушку на пол, она уложила на нее
голову пса и, укрыв его своим одеялом, прилегла рядом. Пахло псиной, но она
переборола себя. Дрожь не утихала и она, не долго думая, забравшись под
одеяло, подтянула, ставшую слабой, тушу огромного пса к себе. Обняв,
принялась греть животное своим телом и дыханием. Не заметно усталость взяла
верх и она уснула. Утром долго не могла понять, где она, отчего ж на полу и
почему так воняет псиной. Только заметив лапу пса крепко обнимающего ее и
его ровно сопевшую морду рядом на подушке, вспомнила все. "Значит, он выжил,
раз дышит. К тому же, похоже, дыхание ровное". Накинув халат, вышла
помыться. "Воняет, бр-р". Когда она вернулась, пес косил большим, умным
глазом, но голову от подушки не поднимал. Присев на корточки девушка
подвинула ему еды. Доберман зарыл морду в одеяло. Пес пребывал в состоянии
безнадежного уныния.
Она знала, что должна предпринять что-то для его спасения, ведь он
решительно не желал жить.
- Не капризничай, надо поесть. Выпей хотя бы сырое яичко. Тебе полезно.
К тому же попей водички. - Уговаривала она. Пес, не желая понимать, спрятал
морду под лапу. Но Таня, решив не отступать, раскрыла одной рукой собачью
пасть, другой рукой вылила из скорлупы в нее сырое яичко. Она поставила его
перед выбором: либо перекусить ей руку, чтоб не повадно было лезть, либо
проглотить. Поморгав, доберман вынужден был проглотить. Немного полежав, он
попытался подняться, она не дала, но пес повторил попытку. Поймав его
умоляющий взгляд, Таня отпустила. Идя с шатающимся животным рядом,
поддерживая его за ошейник, вывела в сад. Пес часто останавливался на отдых
и посматривал на нее.
- О! - удивился садовник, - выжил?
- Кажется, да...
- Тогда пойдет на поправку.
Пристроившись к дереву, он вылил содержащиеся в нем настои трав и
повернулся к девушке. Мол, я готов.
- Если все, идем домой, тебе еще лежать и лежать, - погладила она его
по голове.
Вернувшись в комнату, Таня, устроив пса поближе к своей кровати,
сбегала на кухню за свеженьким бульоном из птицы. На этот раз пес не
кочевряжился и съел все. День, укрытый тулупом он, казалось, спал. Таня
несколько раз нагибалась, пытаясь угадать: спит или притворяется, но
определить было трудно, не открывая глаз, пес молчал. Вечером попросился
опять на прогулку, держась уже увереннее и крепче. Вернувшись, обрадованная
Таня промыла и перебинтовала ему раны. Он терпел боль, морща нос и поднимая
верхнюю губу, обнажающую здоровенные клыки. Правда, она не очень-то их
боялась. Если не перекусил ее руку, позволив лазать в пасти, значит,
обойдется. Но в ночь спать на полу, на подстилке, категорически отказался.
Проявив вдруг упрямство, капризничал. Уткнувшись крутым огромным лбом в ее
подушку, он сопел, просясь на кровать. Таня после неоднократных попыток
уложить его, как полагается на свое место, уступила и, откинув одеяло,
освободила край кровати. "Давай" Пес аккуратно, чтоб не задеть девушку
лапами взобрался на постель. "Что я делаю? Нарушаю все нормы санитарии, но
он так просится, больные все капризные оказывается, что люди, что звери.
Пусть спит, если ему так хочется". Пес лежал спиной к ней и даже похрапывал.