"Татьяна Львовна Сухотина-Толстая. Дневник " - читать интересную книгу автора

Мы приехали из Ясной 20 октября. Папа еще остался недели на две 5. С
каждым годом я с большим удовольствием приезжаю в Москву. Это меня огорчает.
Я даже вчера ночью видела во сне, что мы опять уезжаем в Ясную и я думаю:
"мама собиралась к Щербатовым в следующую среду; значит, мы еще неделю
пробудем здесь". Это - мой вечный кошмар, что мы уезжаем из Москвы.
Из Ясной получили известие, что пять лошадей там украли. Ужасно
досадно: и так в этом году денег мало. Выезжать решено, что я в этом году не
буду, но что-то похоже, что будет по-прежнему. Были два раза с визитами: раз
Екатерин поздравлять, а сегодня ездили к Щербатовым. Они ужасно милы и
ласковы и говорят, что "si vous ne voulez pas du monde, le monde veut de
vous" {если вы и не хотите видеть света, свет хочет видеть вас (франц.).} и
что они все-таки будут к нам ездить. Что ж, милости просим. Я очень рада
иметь своих друзей: это - моя мечта иметь несколько интимных домов, куда бы
я ходила запросто.
На днях буду у Кати Давыдовой, и мы сговорились кататься вместе на
коньках: Катя, Беклемишевы, Соня Самарина и я. Из молодых людей, кроме
Кислинского, конечно, никого еще не видала, а желала бы видеть моих двух
любимых: М. Мансурова и Мещерского.

1886

26 марта 1886. Среда.

Сегодня вечером я в умилении от папа. Пошли мы с ним после обеда к
Самариным за книгами для переделки в маленькие Чертковские издания1. Довел
он меня туда. Я спросила то, что нужно было, посидела с Соней, и минут через
десять папа воротился за мной. На улице он купил для малышей гипсовую
церковь и за купол нес ее. Мы попросили его войти хоть в переднюю, чтобы
сказать, что я останусь провести вечер у Сони, и он как будто сконфузился
своей церкви; так это было мило и умилительно. Я осталась у Сони. Часов в 11
лошадь Беклемишевых довезла меня домой. Здесь я нашла Стаховича и Писаренко.
Первый уныл и даже свиреп. Его жаль, но он так неоткровенен, что никто не
знает причин его мрачности и потому никто не может рассеять ее. Бывает он
здесь каждый день, но для меня он такой же чужой, как в первый день моего
знакомства с ним. В одном надо отдать ему справедливость: это что он очень
умный малый, слишком, потому что иногда ум его переходит в хитрость.
Впрочем, я, может быть, напрасно осуждаю его, тем более что поступки его -
всегда поступки вполне хорошего человека.
Саша мила бесконечно, все говорит и пресмешно. Меня любит, и я ее. На
улице, у доктора и в незнакомых местах, где я с ней бываю, ее принимают за
мою дочь, и мне всегда не хочется разуверять в этом.
Я учу Андрюшу по-русски, и уроки наши идут успешно. Он двигается
вперед, и я терпелива с ним. Выезжать, кроме к своим друзьям запросто, я
совсем перестала.
Говорят, наши цари приезжают сюда на Фоминой, и меня зовут играть на
спектакле у Долгорукова. Но, конечно, я отказалась, хотя, к моему стыду,
предложение это польстило мне. На базаре зовут тоже продавать, но и от этого
откажусь2. Некогда. Переписываю, учу, поправляю корректуры, читаю; теперь
для народных изданий попробую переделывать, так что пустяками заниматься не
стоит. Кабы еще весело было.