"Татьяна Львовна Сухотина-Толстая. Дневник " - читать интересную книгу автора

поссорились, и Лаханина целую неделю не ходила в Школу и все плакала. Она
слишком много работает и оттого совсем больна, несчастная. Право, когда я
посмотрю, как эти все девушки работают, мне стыдно делается, что я такая
лентяйка, а все-таки я по пяти и по шести часов в день занимаюсь.

29 декабря. Среда. 11 часов вечера.

Нет, я в Москве совсем испортилась! Хотя никогда во мне много хорошего
не было, но я чувствую, что это малое теперь совсем исчезло. И какие теперь
мои интересы? Танцы, приемные дни, туалеты, кокетство со всеми, кого ни
встречу, и даже мои несчастные кисти и палитра лежат без употребления, хотя
мне Прянишников поставил прехорошенькую nature morte {натюрморт (франц.).}.
Но мне эта лень надоела. Завтра я велела себя разбудить пораньше и буду
рисовать до приема.
Сейчас приходил дядя Костя и учил, как завтра все устроить, чтобы
принимать. Но теперь это меня не интересует. Как-то, когда я пишу дневник, с
меня большая часть моего frivolite {легкомыслия (франц.).} спадает и я
гораздо делаюсь серьезнее.
Перед праздниками в Школе был экзамен, и я получила второй номер за
этюд с девочки. Он вышел хорош и папа очень понравился.
Если бы я много работала, я уверена, что я бы могла хорошо рисовать и
писать: меня бог способностями не обидел.
На днях мы с мама поссорились и, как почти всегда, из-за детей. Андрюша
с Мишей поссорились. Андрюша, как всегда, побежал жаловаться мама, а мама
говорит:
- Скажи ему, что он - мелкая птица!
Я этого ничего не слыхала, только слышала, как Дрюша прибежал и стал на
Мишу кричать: "Ты - мелкая птица! Мама говорит что ты - мелкая птица!"
Я не вытерпела и сказала мама, что я думала, и говорю, что я еще
удивилась, кто мог его такой глупости научить. Мама - в слезы, говорит, что
я с ней обращаюсь жестоко, а я никак не воображала, что она это так к сердцу
примет, и тоже в слезы.
Я всегда забываю самой простой вещи - это чтобы вообразить, что бы мне
кто-нибудь то сделал или сказал, что я сама делаю.
Потом мама ко мне пришла, и мы помирились, то есть она мне простила и
говорит, что "ты уже большая, ты можешь мне делать замечания, но не так".
Боже мой, какой у меня ужасный характер! И, главное, то трудно, что я
одна должна над ним работать: только папа мне иногда помогает, и то мало 26.
Теперь на праздниках у нас живет Альсид. Он очень милый мальчик, очень
свежий и здоровый физически и нравственно.
Вчера вечером бедняжка плакал до поздней ночи об отце: она (madame
Seuron) с ним в разводе. И особенно потому ему припомнилось, как прежде было
хорошо, потому что мы все вместе и так счастливы. Madame Seuron мне нынче
про это рассказала и насилу удерживала слезы. Ее жалко: чудная женщина,
такая красивая и такая несчастная, должна по людям жить, а что может быть
ужаснее?
Be it ever so humble, there's no place like home {Ничто не сравнится с
родным домом, как бы скромен он не был (англ.).}. Впрочем, будет мне писать,
пора спать, а то все реву и с чего? Какого еще счастия нужно?
Или нет, для утешения напишу, как мы в понедельник у дяди Сережи