"Татьяна Львовна Сухотина-Толстая. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

Выйдя оттуда, Любовь Александровна начала какимто странным,
неестественным голосом, ни к кому особенно не обращаясь:
- Вот как не надо никогда беспокоиться. Во всех случаях жизни надо быть
рассудительным и никогда не надо пугаться...
Но мать не дала ей докончить своей речи. Она поняла, что что-то
случилось с ее мужем.
- Что с Левой?.. Говорите скорее.. Он умер? - неистово закричала она.
Узнав от двух старших женщин всю правду, она немедленно оделась и
побежала на деревню.
Там она нашла своего мужа, сидящего на скамейке в ужасных страданиях.
Мужик, хозяин избы, держал его, голую до плеча, руку, а деревенская
"бабка" ее растирала. Тут находились уже Агафья Михайловна, старая бывшая
крепостная девушка Толстых, и тетенька моего отца Татьяна Александровна
Ергольская. Дети в избе кричали, было темно, тесно и душно.
- Немедленно за доктором в Тулу! - распорядилась моя мать. Отца
перевезли в дом.
Приехавший из Тулы доктор стал пытаться вправить руку. Восемь раз он
тщетно принимался крутить и вертеть руку отца. Измучивши его до последней
степени и ничего не сделав, доктор уехал. Отец провел ужасную ночь. Мать
ни на минуту не отошла от него. На другое утро послали в Тулу за другим
доктором, молодым хирургом. Отца захлороформировали и наконец вправили
руку2. Лихорадка все же продолжалась, и боль не утихала.
Отец еще не поправился после своего падения, как я появилась на свет.
У моих родителей был уже один сын, полутора лет, Сережа, и они очень
рады были дочери. Крестил меня друг моего отца Дмитрий Алексеевич Дьяков,
а крестной матерью моей была моя бабушка Любовь Александровна Берс.
Отцу хотелось назвать меня Татьяной в честь его воспитательницы,
любимой тетушки Татьяны Александровны Ёргольской. А у моей матери была
любимая младшая сестра Татьяна, и она была рада назвать свою дочь именем
любимой сестры.
Я росла здоровой, крепкой девочкой, и с моим первым воспитанием не было
никаких хлопот.
Окружающие меня в то время люди были очень озабочены состоянием руки
моего отца, которая не переставала болеть. Он не мог свободно двигать ею и
боялся остаться калекой на всю жизнь.
Ночи он проводил без сна, и старая преданная Агафья Михайловна ночь за
ночью в течение шести недель ходила за ним, иногда только позволяя себе
подремать в кресле.
Отец не мог свободно владеть рукой, и тогда родители решили, что ему
надо ехать в Москву и там посоветоваться с хорошим хирургом. Наконец стало
ясно, что рука срастается неправильно.
Остановился он в Москве у родителей моей матери в Кремле. Мой дед
служил придворным доктором и жил с семьей в одном из корпусов Кремля.
По письмам моего отца к матери видно, что он перевидал множество
докторов, которые все советовали ему разное.
Многие советовали отцу руки не ломать вновь, а только делать гимнастику
и обещали, что от гимнастики рука будет со временем двигаться все более и
более правильно. Другие доктора настаивали на том, чтобы руку выломать и
вновь правильно вставить.
Сначала отец пробовал следовать совету первых докторов, между которыми