"Евгений Сухов. На зоне ("Я - вор в законе" #3) " - читать интересную книгу автора

изолятора. В программе местных новостей в очередной раз сообщили об аресте
русского бизнесмена Владислава Игнатова, подозреваемого в причастности к
убийству босса итало-американской мафии, одного из богатейших и
влиятельнейших людей Калифорнии дона Монтиссори. Уже вторую неделю это
громкое дело не сходило с экранов американского телевидения. Два десятка
трупов, загадочные обстоятельства, крупные политические фигуры, деньги,
борьба кланов: все слилось в один кошмарный кровавый узел и не давало покоя
журналистской братии и полиции.
Варяг быстро шел по длинному тюремному коридору к телефонным будкам.
Конечно, американский изолятор - это не "Матросская тишина", где
подозреваемого учат, как свободу любить, с первого момента заключения. У
самой двери дорогу ему преградил здоровенный негр-охранник с дубинкой.
- Куда? Если звонить, то опоздал, приятель.
- Дружище, до отбоя еще шесть минут, а мне срочно нужно позвонить моему
адвокату. Это будет короткий звонок, два слова, - сказал Варяг, прямо глядя
в глаза верзиле.
- Нет. Ты же знаешь - время на телефонные переговоры закончилось.
- Слушай, друг, - по-английски начал заключенный и тут же, не выдержав,
перешел на русский. - Гад черномазый, ты же сам - угнетенная раса, что ж ты,
гнида, сволочишься? Паскуда вшивая! - и широко, по-голливудски, улыбаясь,
добавил, но теперь уже по-английски: - Только минута! Брат! Очень нужно!
По коричневому лоснящемуся лицу пробежала тень снисходительной улыбки.
Охранник махнул рукой и кивнул на дверь:
- Только две минуты.
Варяг вытащил двадцатипятицентовую монетку, бросил ее в щель аппарата,
снял трубку и набрал хорошо знакомый номер. На другом конце провода царила
томительная тишина, время от времени прерываемая гудками, потом что-то
щелкнуло и механический голос, как и в прежние разы, произнес: "Меня нет
дома, Можете оставить сообщение на автоответчике. Как только смогу, сразу
вам перезвоню".
Варяг резко повесил трубку: "Твою мать! Ну куда ты, сука, делся! Вторую
неделю тебя нет дома, адвокат сраный. И это тогда, когда все газеты и
телевидение кричат о моем аресте. Что-то здесь не так. Неужели предал? Ах,
падла! Выйду из этого гребаного изолятора - порву гада".
Светлане тоже сейчас звонить нельзя. Там в доме наверняка все
прослушивается. Тем более нельзя засветить Сивого. Варяг вышел из кабинки,
кивнул охраннику и в раздумье побрел к своей камере. Там он не раздеваясь
лег на койку и стал мучительно перебирать в памяти события последних
месяцев. Голова работала ясно, как никогда.
Владиславу Геннадьевичу Игнатову, российскому вору в законе по кличке
Варяг, не спалось в американской тюрьме. Ему, СМОТРЯЩЕМУ по России,
человеку, наделенному неограниченной властью, распорядителю огромного
российского воровского общака, не давало покоя то, что какой-то грязный
мудак в форме американского надсмотрщика дает ЕМУ указания, можно или нельзя
звонить по телефону. Су-у-ки! Владиславу хотелось кричать, биться о стену.
Не успел. Ничего не успел: в России, здесь, в Штатах. Варяг понимал,
если он не сможет выпутаться из этой дерьмовой истории, то без него
остановится целый ряд гигантских сделок. Не зная всех деталей, пацаны все
завалят как пить дать. А такие деньги пришли из России! Срочно, срочно нужно
пихать их в дело. А он здесь на нарах. Владислав от бессилия стиснул зубы: