"Евгений Сухов. На зоне ("Я - вор в законе" #3) " - читать интересную книгу автора

Почувствовав пальцами упругую бархатистую кожу на бедре Мерседес, Томас
Ховански застонал. Вот уже полгода эта девушка сводит его с ума. Она стала
его бредом, грехом, слабостью. Каждый раз, встречая мексиканку в тюремных
коридорах, он едва сдерживался от того, чтобы не прижать ее тугое тело к
стене и овладеть ею прямо там, под мертвенным светом люминесцентных ламп.
Поляк по происхождению, Ховански, как и всякий эмигрант второго поколения,
очень крепко держался за свою семью. Любящий муж, заботливый отец четверых
детей, безупречный полицейский - таким знали его все. И только одна женщина
в мире знала его как неистового, сумасшедшего любовника, способного на
всякого рода безумства. "Если бы не твои светлые волосы, - чарующе улыбаясь,
говорила она при очередной встрече, - я бы подумала, что в твоих жилах течет
кровь истинного латинос". И - получала в ответ очередную порцию его безумной
страсти.
Когда она впервые как сотрудник появилась в тюремной канцелярии и
бросила на начальника тюрьмы свой колдовской взгляд, Ховански понял, что
пропал. Неделю он как завороженный толкался среди канцелярских крыс только
для того, чтобы лишний раз приласкать взглядом эту высокую, стройную,
черноволосую красавицу, которая неизменно отвечала ему призывным взором
карих, миндалевидной формы глаз. На восьмой день их знакомства они уже
трахались в его кабинете, как два обезумевших от страсти диких зверя. Их
первая встреча стоила тюремной администрации пары разбитых ваз, сломанного
стула и кучи смятых и безнадежно испорченных документов. С тех пор накал
этих встреч практически не изменился, только Томас предусмотрительно убирал
хрупкие предметы и старался держаться подальше от мониторов внутреннего
обзора, стоявших в противоположном от его стола конце кабинета.
Голубоватые экраны сейчас были единственным источником освещения в
кабинете, и в их призрачном свете смуглая кожа Мерседес приобрела
фантастический сиреневый оттенок.
- До чего же ты хороша, малышка, - прошептал Ховански, вдыхая ее
запах. - Ты пахнешь, как дикая кошка.
Он сидел в кресле, а Мерседес стояла перед ним, слегка облокотившись о
стол. Его рука двинулась вверх по ее бедру, задирая юбку. Тело Мерседес
выгнулось, сверкнули в полумраке ее зубы. Эта невероятная женщина всегда
улыбалась, занимаясь любовью. Томас почувствовал дрожь в своем теле, но все
еще продолжал медленно, как бы лениво ласкать ее, наслаждаясь этими
мгновениями покоя перед битвой, дожидаясь, пока страсть не захватит его
целиком, заставляя забыть обо всем на свете - о жене, детях, карьере, об
этих ублюдках-заключенных и об этих вот мерцающих во мраке мониторах, на
одном из которых застыл интерьер двухместной камеры в блоке предварительного
заключения. В камере стоял мрак, и два неподвижных тела на нарах были видны
только благодаря телекамере инфракрасного излучения, специально
установленной в потолке под вентилятором так, что была незаметна для
находящихся внутри заключенных.
Лаская свою любовницу, начальник тюрьмы лишь время от времени
поглядывал на этот экран. Двумя пальцами подцепив ее кружевные трусики, он
спустил их вниз. Мерседес высвободилась из них и, раздвинув смуглые ноги,
уселась к нему на колени верхом. Он чувствовал, как ее ловкие пальцы
расстегивают ремень на его брюках, и одновременно видел на экране монитора,
как один из заключенных медленно поднялся с постели и, прихватив подушку,
подошел к своему сокамернику.