"Светлана Сухомизская. Ночь оборотня" - читать интересную книгу автора

просто глупо: сходить с ума по ангелу, когда вокруг полным-полно людей. И
очень даже неплохих!
Результатов поиски не дали. Вернее, дали, но совсем не те, что
хотелось. Кроме скудного количества бакалеи (одинокого пакетика
быстрорастворимой каши с кленовым сиропом, горсточки риса, полпачки
макарон предпенсионного возраста и пакета фасоли, завалявшегося в доме со
времен тотального дефицита эпохи загнивания социализма), масла и
невероятного количества соусов в бутылках и банках, в доме не было ничего
съестного. Нельзя сказать, что я этому удивилась, потому что как раз
сегодня собиралась после уборки отправиться в магазин и закупить
продовольствие на неделю. Но и бодрости мне это отнюдь не прибавило.
Когда электрический чайник зашумел, заклокотал и, отключаясь, громко
щелкнул кнопкой, я высыпала кашу из пакетика в чашку, залила ее кипятком,
помешала и с интересом принюхалась, поскольку о существовании кленового
сиропа знала только из американских фильмов и представления о нем имела
самые смутные.
В следующее мгновение я уронила ложку и оторопело вытаращила глаза.
Судя по названию, кленовый сироп должен добываться откуда-то из
клена. Но, судя по острому резкому запаху, который издавала каша, главным
ингредиентом сиропа были лесные клопы.
Каша на лесных клопах была последней каплей, вернее чашкой,
переполнившей ту емкость, в которой помещалось мое терпение. Я села на
табуретку и тихо, но твердо произнесла:
- Нет, так больше продолжаться не может.
И словно в подтверждение сказанному грянул звонок телефона.
Мгновенно забыв про кашу и прочие неурядицы, я ринулась к
призывающему меня аппарату с торжествующей мыслью: "Он передумал!"
Но он не передумал. Это вообще был не он.
- Скажи, ты хочешь, чтобы я умерла? - без всяких предисловий спросил
женский голос.


Глава 7


ЛУЧШЕЕ ЛЕКАРСТВО

Он проснулся в сумерках от разъедающей рот горечи и странного запаха.
Запах шел от темного пятна, расползающегося по обивке дивана.
Зажженная сигарета выпала изо рта, пока он спал. Он испытал сожаление -
легкое, но вполне ощутимое и относящееся совсем не к испорченному дивану.
Если бы он не проснулся сейчас, вполне может быть, что ему никогда больше
не пришлось бы уже просыпаться. Конец всем мучениям. Лучшая терапия.
Он тихонько засмеялся, и звук смеха показался ему таким жутким,
словно кто-то тихонько подкрадывался к нему в полумраке по скрипучему
паркету. Перестав смеяться, он привстал и целую вечность пристально
вглядывался в самый темный угол комнаты. Но никого не было - ни в углу, ни
в других комнатах, и он прекрасно знал это.
Он понимал, что во всем виновата его болезнь. Пора назвать вещи
своими именами: он болен, его лечат. Ему показалось, что уже вылечили, но