"Виктор Суханов. Дождь Шукры (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

- Я слишком долго изучал биологию, Виктор, - тонко улыбнулся Куртье, -
чтобы рассматривать женщину с позиций примитивного метафизика: черное -
белое. Я за диалектический подход, как говорят марксисты. К тому же истинный
биолог не может не быть пессимистом...
- Простите, профессор, но я с вами не совсем согласен. Мне всегда
казалось, что настоящий биолог непременно становится оптимистом и гуманистом
высшего типа!
- Да, - протянул Куртье уже с обычной своей иронией, - может,
начинающий в биологии романтик и бывает гуманистом, как вы говорите, высшего
типа. Только наши врачи, возьмите рекомендовавшего вас Руайе, почему-то
думают прежде всего о деньгах, об особняках и уже в последнюю очередь - о
здоровье пациентов. Сколько вам лет, Виктор?
- Двадцать шесть, профессор.
- Прекрасно! Вернемся к этому разговору... когда вам исполнится сорок.
Он изящным движением поднялся с кресла, поклонился и вышел из гостиной.
Профессор Куртье был из породы гениев. Не знаю, сколько ему было лет,
наверное около пятидесяти, но этот белокурый, подтянутый аристократ выглядел
так, что мог в любой момент, не стыдясь, пойти под венец с молоденькой
девушкой. Кстати, он не был женат. О его гениальности говорили с большим
почтением в кругу крупнейших биологов мира, хотя, как я подозреваю, эти
самые биологи имели весьма смутное представление о том, чем занимается
гениальный Куртье. Я тоже не очень хорошо представлял себе работу
профессора, хотя и служил у него уже несколько месяцев. Тем не менее и того,
что я успел узнать, вполне хватало, по моему разумению, на присуждение
профессору полдюжины всяческих почетных премий. Однако полная секретность
была основным принципом работы фирмы.
Остаток дня мне предстояло провести в изучении актиномицетов, или, как
их еще называют, лучистых грибков. В 1945 году С. Ваксман и А. Шатц выделили
из культуры актиномицета антибиотик стрептомицин. Собственно, лучистые
грибки не моя специальность, но шеф, как я мысленно зову профессора,
безжалостно заставляет меня заново штудировать массу материалов по биологии,
химии и физике. Сам Куртье обладает феноменальной памятью и нашпигован таким
количеством знаний, что соперничать с ним может, пожалуй, лишь библиотека
американского конгресса. У шефа есть какая-то только ему и богу известная
система, помогающая раскладывать знания точно по полочкам, соответственно
научным дисциплинам, и никогда ничего не путать. В нужный момент он
извлекает эти знания из глубин памяти со скоростью, превышающей быстроту
последней модели ЭВМ. К тому же Куртье знает уйму разных языков, на которых
говорит хотя и с одним и тем же акцентом, но зато без ошибок. Мои
разноплеменные бабушки выучили меня с детства французскому, английскому,
чешскому и русскому языкам. Жизненные скитания значительно расширили мой
лингвистический кругозор: кроме немецкого, испанского и итальянского, мне
пришлось говорить на суданских и некоторых азиатских языках. Но Куртье по
сравнению со мной - настоящий полиглот, и я невольно тушуюсь, когда он
начинает насмешливо пояснять, что означает то или иное выражение в японском
языке или на малаялам - есть такой язык в Индии. Потом я специально проверял
пояснения шефа по словарям - он не ошибался. Однако, насколько я успел
разобраться, основное внимание шеф уделяет не языкам и не биологии, а
"наукам-перекресткам", то есть стыкам разных наук - биологии, математики,
электроники, механики...