"Эжен Сю. Плик и Плок " - читать интересную книгу автора

красивыми облаками ярко-розового цвета, составляющими прелестный вид.
Суда большого груза, как то: корабли, фрегаты и корветы, маневрируя со
всевозможным благоразумием, должны, однако, опасаться порывов сего ветра; но
галиоты, тартаны, шлюпы почти неизбежно должны погибнуть, по причине их
великой наклонности к погружению , по коей справедливо названы эти суда
нырками .
Если опасность велика днем, ночью она становится чрезвычайной, особенно
во время лавировки у берегов, которые, не будучи удобопроходимыми, окружены
быстринами в четыре и в пять узлов.
Итак, была ночь, и левант, свирепствовавший у берегов Вельды, усеянных
скалами, был несколько сильнее достопамятного ветра в девяносто седьмом
году, который потопил множество судов, стоящих на Кадикском рейде; известно,
все тогда погибло: и люди, и добро.
Словом, то был один из тех мощных ветров, во время которых матросы
робеют и веруют в Бога.
Звезды сверкали, и волны, сталкиваясь, излучали столько фосфорического
блеска, что вся обширная темная равнина была почти освещена тысячами
синеватых искр и, за исключением леванта, ревевшего пуще грома, поистине, то
было великолепное зрелище.
Два шлюпа береговой стражи, преследовавшие тартану-двойника Хитано,
крутились на этой зияющей пучине.
Они спустили марсели, стаксели, укрепили румпеля, и шестьдесят три
человека, составлявшие оба экипажа, были крепко заняты в орлопе своим
расчетом с совестью. Так как не находилось между ними священника, то они
исповедовались друг другу.
Исповедание само по себе вещь удивительная; на берегу, например, в
деревенской церкви, коей оконца пропускают веселый луч солнца, когда вы
отправляетесь в долгий, долгий поход, и когда ваша престарелая бабушка,
поставив за вас свечу Богородице, стоит там на коленях вся в слезах: о! да,
тогда, благотворно исповедание на ухо добродетельному и умному седовласому
священнику, который, выходя из исповедной и опираясь трепещущей рукой на
вашу, говорит вам: "Сын мой, навестим мою паству, которая пляшет там, на
берегу ручейка, и мимоходом занесем бутылку моего доброго вина старому
бедному Жану-Луи.".
Исповедание такого рода, да, я понимаю: но на море, посреди бури, когда
только силой руки можно избегнуть очевидной смерти, когда валы сталкиваются
и разбиваются с яростью на корабле; когда каждую минуту вы видите
исчезнувшим что-нибудь из вашего такелажа; когда мачты гнутся и трещат;
когда волна бьется и ревет на палубе, развертывается, бежит и увлекает
людей, реи, боты... О! по-моему, исповедание тогда дело почти неуместное.
Сказано, румпеля были привязаны на двух шлюпах, плывших по одному
направлению, и никого, никого не оставалось на палубе судов, которые шли
решительно по воле Божьей; но в тактике, как видно, это плохая выходка: ибо
шлюп "Рака Св. Иосифа " по причине угла, который составился между его рулем
и килем, уклонившись более, нежели его спутник: "Благословение Семи Скорбей
Богородицы ", набежал прямо на сей последний, ударил его в корму; и так как
задняя часть судна слабее, нежели передняя, то бушприт "Раки Св. Иосифа "
пробил гакаборт "Благословения Семи Скорбей Богородицы ", и устремившаяся в
отверстие вода потопила сей шлюп с его шестидесятью исповедниками. Но шлюп
не сразу пошел ко дну.