"Павел Судоплатов. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950 годы." - читать интересную книгу автора

В Особом отделе, понесшем тяжелые потери, срочно потребовался
телефонист и шифровальщик. Так я был послан на работу в органы безопасности.
Это и было началом моей службы в ВЧК-- КГБ.
В дивизии, где я служил, вместе с нами сражались поляки, австрийцы,
немцы, сербы и даже китайцы. Последние были очень дисциплинированны и
дрались до последней капли крови. Борьба шла жестокая, и случалось, что
целые деревни оказывались уничтоженными украинскими националистами и
бандформированиями: всего в ходе гражданской войны на Украине погибло свыше
миллиона человек. Мое поколение вскоре привыкло к жестокостям этой войны,
потерям и лишениям. Мы считали все это вполне естественным. В состоянии
войны страна находилась с 1914 года, и трагедия России заключалась в том,
что до самого конца гражданской войны, то есть до 1922 года, создать
стабильное общество, опирающееся на нормальные, гуманистические ценности, не
представлялось возможным.
Опыт, приобретенный при выполнении обязанностей телефониста, а затем
шифровальщика, оказался полезным. Я печатал документы с грифом "секретно",
посылавшиеся командованию, и расшифровывал телеграммы, которые мы получали
непосредственно от главы ВЧК Феликса Дзержинского из Москвы.
1921 год стал переломным в моей жизни. Дивизия была переведена в
Житомир. Главной задачей нашего Особого отдела была помощь местному ЧК в
проникновении в партизанское подполье украинских националистов, руководимых
Петлюрой и Коновальцем. Их вооруженные банды устраивали диверсии против
органов Советской власти на местах. Возглавлявшим ЧК Потажевичу и Савину
удалось установить диалог с партизанскими руководителями и провести с ними
неофициальные переговоры. Мое руководство встретилось с ними в Житомире на
явочной квартире. Я, как младший сотрудник на подхвате, должен был проживать
в доме, где находилась явочная квартира, и обслуживать переговоры. Опыт
общения с главарями формирований украинских националистов, являвшимися, по
существу, настоящими хозяевами в своей округе, помог мне в дальнейшем, когда
я стал оперативным работником госбезопасности. На своей собственной шкуре
испытал я, каково иметь дело с заговорами в подполье.
Война с украинскими националистами продолжалась почти два года и
закончилась компромиссом -- их главари приняли амнистию, которую дало им
правительство Советской Украины. Произошло это лишь после того, как
кавалерийский отряд в две тысячи сабель, посланный Коновальцем в Житомир,
был окружен частями Красной Армии и сдался. Банда Коновальца потерпела
сокрушительное поражение. В этих боях погиб мой старший брат Николай,
служивший в погранвойсках на польской границе. Я же подал рапорт о переводе
в Мелитополь, чтобы быть поближе к семье и иметь возможность помогать ей.
В течение последних трех лет пребывания в Мелитополе я был младшим
оперативным работником в окружном отделе ГПУ и отвечал за работу
осведомителей, действовавших в греческом, болгарском и немецком поселениях.
В 1927 году я получил повышение и был переведен в Харьков, тогдашнюю столицу
Украины, где стал работать в ГПУ УССР. Именно там, в Харькове, я встретился
со своей будущей женой, Эммой Кагановой: мне было двадцать, ей на два года
больше -- она приехала на Украину из белорусского города Гомеля.
Эмма была способной, и ей удалось поступить в гимназию, где для евреев
существовала ограничительная норма. Она окончила несколько классов гимназии
и позднее стала работать секретарем-машинисткой у Хатаевича, секретаря
гомельской губернской организации большевиков. Когда ее начальника перевели