"Инна Сударева. Ловите принца! (Щепки на воде)" - читать интересную книгу автора

парк, не разбирая, куда и зачем, продираясь сквозь малинники и ельники. Ему
просто хотелось убежать, куда-нибудь подальше, чтоб не видеть никого из тех,
кто жил рядом с ним в Кленовой усадьбе.
- Ненавижу! Ненавижу! - как заклятье, цедил он сквозь зубы.
В его ушах все еще звучал зычный и строгий голос герольда - каждое
слово будто врезалось в мозг и причиняло боль.
Глаза застили слезы, дорогу Мелин плохо разбирал, и потому на одном из
поворотов его ноги зацепились за какие-то корни, и мальчик кубарем полетел в
овраг, больно обдираясь.
Упав на дно, в заросли папоротника, он сильно ударился головой и
потерял сознание.
Через пару минут в нескольких метрах от оврага пробежал, уже сильно
хромая, мастер Герман. Он потерял Мелина из виду, но продолжал звать его и
искать.
Нашли бедного маленького лорда только к закату: все, кто был в Кленовой
усадьбе, с факелами принялись обыскивать парк.
Он уже пришел в себя и лежал, свернувшись клубком на дне оврага,
совершенно мокрый от вечерней росы. Все это время мальчик плакал, тихо и
горько. Его бил сильный озноб, а на голове, над правым виском проступила
внушительная багровая шишка.
Конюх, что нашел Мелина, поднял его, дрожащего и поскуливающего, и
спешно понес в дом, где ждали заботливые руки нянюшек, теплая ванна, ужин,
постель и горячий чабрецовый чай. На утро следующего дня стало ясно, что
мальчик серьезно заболел.
Хворал Мелин долго - больше месяца - и как-то упорно не желал
выздоравливать. Какие только средства ни применял старый доктор, что уже лет
тридцать жил в усадьбе и лечил ее обитателей, жар все равно возвращался, а
озноб не ослабевал. К тому же первое время мальчик отказывался есть. И
только когда ему пригрозили, что станут кормить насильно, он покорно съел
молочный суп.
У доктора создалось впечатление, что Мелин сознательно не хочет идти на
поправку. И об этом он сказал наставникам, которые частенько сидели на
диване у дверей спальни воспитанника и вполголоса переговаривались о
возникших несчастиях.
- Все-таки это странно, - говорил доктор. - Насколько помню, наш
маленький господин с младенчества отличался крепким здоровьем.
- Да-да, - кивал совершенно упавший духом и даже заметно похудевший
мастер Леонат. - На моей памяти - легкий осенний насморк года три назад и
все. Как-то вот он даже под дождь попал, когда верхом катался, и ничего с
ним не случилось.
- Может вам, любезный писака, - весьма ядовито заговорил мастер
Герман, - еще раз написать королю? Чтоб приехал, проведал сына. Мальчику не
хватает родительского тепла - только и всего. Король для него - единственный
родной человек на этом свете. Тут и без ваших лекарств да научных трактатов
все ясно.
- Чтоб вы знали - я уже написал, - надувшись и побагровев на эпитет
'писака', отвечал Леонат. - Да только ни ответа, ни привета из Синих Флагов.
- Тогда я вот что сделаю! - вспыхнул мастер Герман. - Завтра же поеду к
королю! И все ему скажу! Все, что думаю! Разве это правильно: так обращаться
с собственным ребенком? Или он, в самом деле, хочет уморить мальчика в этой