"Торн Сейшел Стюарт. Обитель спящих ("Конан") " - читать интересную книгу автора

были двумя полюсами.
Один был прирожденный воин, второй - гранд и рыцарь, никогда не
державший в руках оружия тяжелее гибкой рапиры. Один был уроженец севера и
глухомани, второй - юга и цивилизации. Один, познавший божественное пламя в
ладонях, был уже мудр, хотя, вероятно, посмеялся бы над тем, кто сказал бы
ему об этом.
Второй, поминавший имя бога чаще, чем следовало, был еще глуп, но
вцепился бы в глотку всякому, кто посмел бы уличить его в глупости.
Эти двое сходились все ближе, взаимно притягиваясь, как два разных
магнитных камня. А между ними был Тай Цзон.
Поэтому Тай Юань сделал все, чтобы Конан оказался в его княжестве
прежде зингарца - большего не мог сделать никто, да это и не требовалось.
"Пути Митры неисповедимы, но, если вдруг удается увидеть малую толику
задуманного Пресветлым, дивишься лишь, как это не ясно всем и каждому с той
же отчетливостью, что и тебе", - вспомнил Юэнь слова Учителя и,
успокоившись, стал ждать развязки.
Развязка последовала быстро. Тай Чанра, столица княжества, стояла на
древней земле, хранимой древними богами, такими древними, что их имен не
помнил даже сам Митра Жизнеподатель. Они смеялись, отпустив зингарца из
живого мрака своего храма, и многие годы спустя принц Римьерос не раз
просыпался в холодном поту, услышав во сне их тихий смех. Их вмешательства
да еще нескольких вылазок Конана оказалось пришельцам вполне довольно, чтобы
поспешить убраться восвояси.
Но Конана к тому времени уже заботило не это. Вызванный из столицы
письмом "какого-то кайбона", он обещал своей шайке награду за помощь
незнакомцу, рассчитывая на эту награду и сам. Узнав же в кайбоне старого
друга и увидев овечьи повадки его кроткого трудолюбивого народца, киммериец
начал подумывать о том, как бы ему убедить своих спутников отказаться от
посуленных им золота и камней.
Когда же Тай Юань помянул Учителя, живущего в чудесном саду среди
пустыни и гор, Конан, опомнившись от изумления, просто сказал ему: "Брат
мой, я не уеду отсюда, пока не увижу, что ты здоров", - и зингарец с его
рыцарями был забыт им прежде, чем скрылась в джунглях последняя повозка их
обоза.
В тот же день Конан, оставив своих спутников наслаждаться славой
спасителей княжества, ушел с Тай Юэнем в горы. Они бродили из одной долины в
другую и переходы их были отмерены расстоянием, отделяющим одну быструю
горную речку от другой. Иногда, найдя синее, как глаза киммерийца, маленькое
озерцо, сплошь покрытое крупными листьями лотоса, они задерживались на
два-три дня, купаясь по утрам в теплой, как парное молоко, воде и ловя
непуганую рыбу почти руками.
Они почтя все время молчали, а когда говорили, то о тон, где лучше
устроить стоянку и что добыть на следующий ужин, но это молчание было сродни
тому, в котором пребывал Конан, бродя среди яблонь в саду Учителя. Он
недаром назвал Юлдуза братом - все, кто когда-либо побывал в том саду,
неважно, осенил их Митра своей благодатью или нет, становились друг другу
ближе, чем кровные родственники.
Как однажды сказал Конану Эйрим Высокий Шлем, когда они третий день
пили в его усадьбе: "Брат всегда остается братом, даже если стал врагом.
Все, что есть у человека, это братья и враги, он жив, пока они есть". Эйрим,