"Торн Сейшел Стюарт. Обитель спящих ("Конан") " - читать интересную книгу автора

дочери его, ледяные потаскухи, не лучше.
- Пхатуки - не ледяные, - задумчиво сказал Кинда. - Но холодные, не
живые. А кайбон - живой. Кинда не зря жил на свете, Кинда видел живого бога.
Конан глянул на Сагратиуса, почти уверенный, что тот сейчас начнет
возражать: мол, есть только один бог, светлый Митра, а все остальное суть
наваждения Нергала и проклятого Сета. Но аквилонец только пробормотал что-то
невнятное, опустив голову.
- Что, пивное брюхо, - ткнул его в бок киммериец, пытаясь обернуть все
шуткой. - Немного тебе понадобилось, чтобы усомниться в единовластной
благости Митры? Нашел обитель света на земле и теперь не можешь с нею
расстаться? А нужен ли там такой толстый пожиратель каплунов, как ты?
Ответом ему был душераздирающий вздох. Мейл дурачился, но глаза его
были серьезны.
- Да, я грешен, друзья мои. Но настанет день, и я вернусь в сию святую
обитель, смиренно надеясь, что на мой век там хватит и каплунов, и вина, -
заявил он с новым вздохом, долженствующим изображать раскаянье во всех
грехах. - Тай Юань добр, он не велит прогнать меня батогами.
- А ты и рад пользоваться его добротой, обжора! - рассмеялся Конан. - Я
видел, во что ты превратил его запасы для гостей. И всего-то за две луны!
Кто бы мог подумать, что смирение плоти и духа может произвести такие
опустошения!
Киммериец смеялся, поддразнивая друга, но на душе у него было черно.
"Ты потеряешь двоих..." - повторял он про себя под перестук копыт. Он
знал наверняка, что ни Сагратиус, ни Кинда никогда не вернутся в Тай Цзон.
- Ну, это мы еще посмотрим, - зло процедил он сквозь зубы и пришпорил
своего коня. - Гей, гей, ребята, пошевеливайтесь, а то мы будем добираться
до края света всю оставшуюся жизнь!

ГЛАВА 3

Кочевники

Зеркало, на которое он возлагал такие надежды, тоже не восстановило
мира в его каменном подземном дворце. Похоже, его дворец был просто не
создан для мирной жизни - по крайней мере, пока в нем находилась женщина.
В первый миг, увидев свое отражение, Раина вскрикнула и застонала в
отчаянье: так бледно и даже серовато стало ее лицо от бесконечных дней во
тьме. Выйдя наверх, она увидела лишь свои руки - и замирала от мысли, во что
же за эти годы должно было превратиться ее лицо. Сейчас она смотрела в
зеркало и вздыхала: покойница, настоящая покойница. Обманывать себя было
бесполезно - побывав наверху, она знала, что нельзя все объяснить одной лишь
игрой синеватого, мертвенно-белого света. Тем более, что теперь свет
волшебных шаров был очень похож на солнечный.
Он смотрел на нее, посмеиваясь про себя: он видел Раину насквозь.
- Что ж, - притворяясь рассерженным, мрачно сказал он, - тогда давай я
выкину эту стекляшку, раз она так тебя огорчает.
- Нет уж! - отрезала девушка, разглядывая себя в зеркале так и эдак.
А взглянуть, право, было на что. Несмотря на бледность, она по-прежнему
была очень, очень хороша. Ее тюремщик не солгал ей, когда пообещал, что
здесь, в этом дворце, время будет над ней не властно. Не один год провела