"Теодор Старджон. Образ мышления" - читать интересную книгу автора

необъяснимый факт, одно-единственное проявление иррационального?
- Боюсь, что да, понимаю. - Я чувствовал себя подавленным и
дезориентированным, к тому же Милтону почти удалось меня убедить, и это не
нравилось мне больше всего. Слишком часто мне приходилось читать об
ученых, которым не хватало способности к нетрадиционному, непредвзятому
мышлению, чтобы решить ту или иную загадку. А как было бы здорово добиться
успеха там, где спасовал такой башковитый парень, как Милт!
Потом мы вышли из бара на улицу, и впервые в жизни я почувствовал
очарование ночи - почувствовал сам, без того, чтобы какой-нибудь
болван-писатель насильно вбивал его мне в башку в своих писательских
целях. Я смотрел на чистенький, к звездам тянущийся кубистический ландшафт
вокруг Радио-Сити, на живые змеи его неоновых реклам, и неожиданно мне на
ум пришел рассказ Эвелин Смит, главная идея которого была такова: "После
того как всем стало известно, что атомная бомба была создана не наукой, а
магией, из своих потайных укрытий выбрались все колдуны и колдуньи,
которые приводили в действие холодильники, посудомоечные машины и
городскую телефонную сеть". Потом я почувствовал на щеке дыхание ветра и
спросил себя, что это дышало? Я услышал сонное сопение огромного
мегаполиса, и на одно ужасное мгновение мне показалось, что вот сейчас
город заворочается, откроет глаза и.., заговорит.
На углу я сказал Милтону:
- Спасибо, ты немного прочистил мне мозги. Наверное, я в этом
нуждался. - Я посмотрел на него. - Но, клянусь Богом, мне бы очень
хотелось найти, в чем ты ошибся.
- Я буду только рад, если тебе это удастся, - серьезно ответил он.
Я хлопнул его по плечу.
- Ну вот, так всегда! Всегда ты получаешь все на блюдечке!
Милтон не ответил. Вскоре он остановил такси и укатил, а я пошел
дальше один. В эту ночь я еще долго бродил по улицам, не имея никакой
особой цели, и думал о множестве вещей. Когда я, наконец, вернулся домой,
у меня в спальне зазвонил телефон. Это был Келли.
Пожалуй, я не стану подробно, слово в слово, пересказывать вам весь
наш разговор с Келли. Через полчаса после его звонка мы встретились в
крошечной гостиной той самой квартирки, которую он снял после того, как
Гэл заболел (раньше Гэл жил в другом месте), и проговорили до самого утра.
Впрочем, умолчу я только о том, что Келли говорил о брате и что вам и так
уже известно: о том, как сильно он привязан к Гэлу, о том, что состояние
его безнадежно и что он непременно найдет что или кто в этом виноват, и
разберется с ним по-своему. Что ж, даже очень сильный человек имеет право
на минутную слабость, которой он может поддаться где пожелает и когда
пожелает, и это будет только еще одним доказательством его силы. Но если
это случается в угрюмом и безрадостном месте, в котором приходится
постоянно поддерживать атмосферу бодрости и оптимизма и где необходимо
всхлипывать и вздыхать как можно тише, чтобы не потревожить умирающего в
соседней комнате, то рассказывать об этом не очень приятно. Так что какие
бы чувства я ни испытывал к Келли теперь, я не стану описывать ни его
переживания, ни его чувства, ни то, в какие слова он их облекал. В конце
концов, это принадлежит ему и только ему.
Он, впрочем, сообщил мне имя девицы и где ее можно найти, однако я
узнал, что он вовсе не считает ее виноватой. Правда, в какой-то момент мне