"Теодор Старджон. Борговля Тутылками (Перевод П.Вязникова)" - читать интересную книгу автора

на автобусе.
Парома нам ждать не пришлось. Мой коротышка был в восторге от поездки.
Он расспрашивал меня о судах в порту и их флагах, удивлялся отсутствию
парусников; защелкал языком при виде Статуи Свободы - в последний раз,
когда он ее видел, она была еще золотисто-бронзовой, без патины. Выходит,
он искал свой дом уже лет шестьдесят, с конца семидесятых!..
Мы сошли на Стэйтен-Айленде, и я предоставил ему свободу действий. На
Крепостной Горке он вдруг сказал:
- Мое имя - Джон Куигг. А живу я на Четвертой авеню, номер сорок пять!
В жизни не видел человека более счастливого, чем он. Ну а дальше все
было просто. Он снова свернул налево, прошел два квартала, свернул направо.
Я заметил (а он - нет), что улица называлась "Зимняя". Кажется, вспомнил я,
улицы тут переименовали несколько лет назад.
Он трусцой взбежал на горку и вдруг замер.
- Послушайте,- позвал он,- вы еще здесь?
- Здесь,- откликнулся я.
- У меня теперь все в порядке. Не могу и сказать, как я вам
благодарен. Могу я для вас что-нибудь сделать? Я подумал.
- Вряд ли. Мы принадлежим к разным временам, а времена
меняются. Темпора, так сказать, мутантур.
Он бросил взгляд на новый дом на углу и кивнул.
- Я понимаю... Кажется, я догадываюсь, что со мной случилось - тихо
добавил он.- Но, наверно, это не так уж страшно... Я успел составить
завещание, а дети мои уже выросли к тому моменту, когда я... - Он вздохнул.
- Но если бы не вы, я бы и сейчас бродил по Манхэттену. Минутку... да.
Пойдемте.
Он неожиданно сорвался и побежал. Я едва поспевал за ним На самом
верху холма стоял дряхлый дом, крытый гонтом, с какой-то дурацкой башенкой,
некрашеный, грязный и скособоченный. Когда мой новый знакомец увидел его,
он снова изменился в лице. Он сглотнул, решительно свернул к дому сквозь
проход в живой изгороди и, побродив в густой траве, отыскал вросший глубоко
в землю валун.
- Вот, - сказал он. - Копайте под этой штукой. В моем завещании об
этом ничего не сказано. Только немного денег, чтобы оплатить аренду сейфа в
банке. А под камнем - ключ и удостоверение на предъявителя. Я их сюда
запрятал, - он хихикнул, - от жены однажды ночью. И все как-то не собрался
ей рассказать. Так что берите.
Он повернулся к дому, расправил плечи и вошел в боковую дверь, которая
гостеприимно распахнулась от порыва ветра. Я немного послушал, улыбаясь
донесшейся из домика тираде. Жена Куигга устроила ему хорошую головомойку
еще бы - она прождала его больше шестидесяти лет! Жена костерила его на чем
свет стоит, а все-таки она его, видно, любила. Если теория Джинни верна,
старушка не могла покинуть дом, пока снова не станет целой, а "целой" она
не могла стать до возвращения мужа. Ну да теперь у них все устроится, так
что я был доволен.
Мне удалось отыскать возле подъездной дорожки ржавый лом, и я
подступил к валуну. Пришлось изрядно повозиться, я стер себе руки до
кровавых мозолей, но в конце концов отвалил камень и принялся рыться под
ним. И точно: там лежал пакет из шелковой клеенки. Аккуратно сняв ленточки,
которыми он был перевязан, я обнаружил внутри ключ и письмо в Нью-Йорк