"Теодор Старджон. Гибельдозер" - читать интересную книгу автора

- Да, Чаб, конечно, но я не поднимаю волну просто ради удовольствия.
Я вовсе не это имел в виду. Но пока мы не сделаем что-нибудь с этим
парнем, мы все в опасности. Ты можешь впустить эту мысль в свою башку?
- Слушай, болтун. Если человек хорошо работает, у него нет времени
попадать в истории. Это я о Томе говорю - но и тебе неплохо бы запомнить.
Залезай на свою тарахтелку и катись в мергельную яму. - Захваченный
врасплох, Деннис повернулся к своей машине.
- Какая жалость, что ты не можешь переносить землю ртом, - сказал,
уходя, Чаб. - Тогда тебя можно было бы оставить здесь заканчивать работу в
одиночку.
Чаб медленно шел по направлению к зарослям, подкидывая камешки
железной линейкой и тихо ругаясь про себя. Он был по сути своей человеком
простым, а потому верил, что в мире все просто. Он предпочитал делать то
дело, которое знал, и не терпел сложностей и неожиданностей. Он много лет
проработал на строительстве оператором и начальником партии
геологоразведки и был известен одним редким качеством - при любых
обстоятельствах держался в стороне от клик, группировок и прочей
"внутренней политики", составлявшей смысл жизни большинства людей на
строительстве. Его тревожили и раздражали те закулисные игры, с которыми
приходилось сталкиваться, практически на любой должности. Если интрига
была элементарной, Чаб находил ее омерзительной, а нечто более сложное
начисто выбивало его из колеи. Он был достаточно глуп, чтобы его
врожденная порядочность лезла изо всех щелей его поведения. Он понимал,
что полная честность по отношению к начальству и подчиненным достаточно
болезненна для всех заинтересованных сторон, но не мог, да и не хотел
вести себя иначе. Если у Чаба портился зуб, он не вырывал. Если ему не по
делу учинял разнос суперинтендант, то получал полную и четкую
характеристику проблемы, а если ему это не нравилось, что ж, Чаб мог найти
другую работу. И если перетягивание каната между группировками становлюсь
ему поперек города, он прямо так и говорил - и требовал расчет. Или
спускал пары и оставался. Его несколько эгоистическая, но детская реакция
на вещи, мешающие ему работать заслужила ему уважение со стороны
большинства его начальников. И сейчас - как всегда - он точно знал, что
делать. Только - ну как ты будешь выяснять у человека, убил он или нет?
Он быстро нашел прораба - тот подкручивал болты на новом траке
Семерки огромным гаечным ключом.
- Привет, Чаб. Как хорошо, что ты завернул сюда. Давай намотаем кусок
трубки на конец этой штуки и поставим все на место.
Чаб принес трубку, они намотали ее на конец четырехфутового гаечного
ключа и принялись давить так, что пот с них лился градом. Время от времени
Том заглядывал в клиренс бульдозера и что-то там проверял, он сказал, что
все в порядке, они выпрямились и какое-то время стояли там, на солнцепеке,
восстанавливая дыхание.
- Том, - выдохнул Чаб, - ты убил этого пуэрториканца?
Том повернулся так, как будто к его шее прижали зажженную сигарету.
- Видишь ли, - пояснил Чаб, - если ты убил, тебе нельзя руководить
работами.
- Это плохая тема для шуток, - отрезал Том.
- Я не шучу. Так это твоя работа?
- Нет! - Том опустился на бочонок, вытирая лицо платком. - Кто вбил