"Алекс Стюарт. Жизнь - это судьба " - читать интересную книгу автора

пальцами расстегнул воротник моей гимнастерки.
- Можете не раздеваться. Хорошенько выспаться - это все, что вам нужно.
Восемь полновесных часов сна... А там посмотрим. Но у меня такое
предчувствие, что вы сделаетесь любимым пациентом доктора О'Малли;
согласны? - улыбнулся он - в голубых глазах промелькнуло сочувствие и
понимание.
- Не буду я ничьим пациентом, - возразила я. Виски уже оказывало свое
воздействие, и лицо Генри превратилось в тусклое белое пятно, которое
маячило перед глазами - то удаляясь, то опять приближаясь, - пока не застыло
в нескольких дюймах от моего лица. - Вы не должны... не должны...
находиться... здесь. Это строго... запрещено, - пробормотала я заплетающимся
языком. Мои слова звучали невнятно, но я больше не чувствовала ни боли, ни
горечи раздражения. - Вас... ожидает военный суд. Комендант лагеря сказал
мне... это... ради нашей безопасности.
- Я не останусь, - успокоил он меня, затем взял письмо и рисунок,
коротко взглянув на них, и запихнул мне под подушку. - Они полежат здесь,
пока вы не проснетесь, если они вам все еще будут нужны, - проговорил Генри
ласково.
- Благодарю вас, - с трудом произнесла я.
- А может, вы хотите, чтобы я их сжег? - спросил он, слегка
дотрагиваясь до моих волос.
- Не надо.
Я не могла объяснить причину моего отказа, но была ему благодарна за
понимание. Отдернув руку, Генри поднялся. Стоя надо мной, он казался выше
ростом, и я опять четко и ясно видела его лицо, такое доброе и жалостливое.
- Когда проснетесь, Вики, вы расскажете мне все как есть, если,
конечно, пожелаете. Откровенный разговор иногда помогает: снимает с души
камень, облегчает душу. Как я убедился, разделенные боль и печаль теряют
половину своей остроты. Можете мне верить. - Он снова улыбнулся. - Спите
спокойно! И выкиньте из головы всякие мысли о военном суде. Я выскользну
незаметно, и ни одна душа не узнает. Я это прекрасно умею, имел возможность
попрактиковаться у япошек.
И он ушел, двигаясь беззвучно и неприметно, точно тень, а я почти
мгновенно крепко уснула, убаюканная его успокоительными словами и крепким
виски. Сердечная боль вернется, в этом я не сомневалась, но на какой-то
момент я смогла ее унять, была в состоянии спать и не думать о Конноре. И
если я не могла еще его забыть, то, по крайней мере, мне не нужно было
немедленно принимать какие-то окончательные и бесповоротные решения. Мирное
забытье спасало меня от собственных горьких мыслей, хоть временно уводило от
грусти и отчаяния и, если уж на то пошло, от реальной действительности.
Призрак Коннора был здесь, со мной, но он уже не обладал ни живой
плотью, ни энергией, ни силой и больше не мог причинять мне страдания - он
не существовал в реальности. Только палатка, земля, на которой я лежала, и
одеяло, которым Генри накрыл меня, были реальными... Мои пальцы наугад
пошарили в изголовье и, нащупав рисунок Коннора, смяли его. Проснувшись
много времени спустя в кромешной темноте и слыша тихое равномерное дыхание
Рейн, я вытащила рисунок из-под подушки, разорвала на мелкие клочки и
разбросала их по песку, чтобы утром растоптать ногами.

Глава седьмая