"Алекс Стюарт. Жизнь - это судьба " - читать интересную книгу автора

- Ну как, пойдешь со мной наверх?
- Да, конечно, - ответила я. - Только послушай, Рейн, я...
- Ах, пустяки! - перебила она меня. - Я наговорила гораздо больше, чем
нужно. В самое ближайшее время оставляю военную службу и уезжаю домой. - Мне
все здесь осточертело, скажу я тебе. От тебя мне ничего не нужно, кроме как
чтобы ты навсегда порвала всякую связь с Аланом - как ради него самого, так
и ради меня. Сделаешь ты это или нет?
- Да, конечно, сделаю. Я люблю моего... моего мужа, Рейн. То же самое я
сказала и Алану, поверь мне.
Я очень надеялась, что мои слова прозвучали достаточно убедительно.
- Верю, он мне об этом говорил. Но могла бы и не напрягаться: пользы от
твоих заверений никакой. Пришлось изрядно напоить его, прежде чем он начал
меня целовать.
Резко повернувшись на каблуках, Рейн, не извиняясь, протиснулась сквозь
толпу оживленно беседующих гостей и стала подниматься по лестнице. В чем-то
она уже была совсем не похожа на знакомую мне Рейн. Чувствуя себя ужасно
несчастной и вновь испытывая угрызения совести, я последовала за ней. В
комнате было темно, тишину нарушало лишь ритмичное дыхание медсестер. Чтобы
не разбудить их, я ощупью сориентировалась в темноте, разделась и с
некоторыми трудностями нашла свою кровать и вещи.
Я долго лежала, не засыпая, в теплом душном мраке, пытаясь разобраться
в том, что рассказала мне Рейн, стараясь определить степень моей собственной
вины и наметить план своих дальнейших действий.
Прошел почти час, а сон все еще не смежил мне веки. Тогда я встала с
кровати, нашла письменные принадлежности и, примостив под одеялом на коленях
блокнот, начала при свете карманного фонарика писать ответ Алану. Рейн была
права - до унизительности права. Я не отпустила Алана, боялась, цеплялась за
него и за его чувства ко мне, стремясь поддержать иллюзию, что я не одинока.
Я лгала ему, вовсе не желая, чтобы он поверил этой лжи, никогда
по-настоящему не хотела вычеркнуть его из моей жизни из-за Коннора, как бы я
ни обманывала себя на этот счет. И какие бы ни придумывала себе оправдания,
мое поведение не было порядочным, честным по отношению ко всем нам и, прежде
всего, к Алану, который после стольких страданий и невзгод заслужил право на
счастье, а я уже ничего не могла дать ему при сложившихся обстоятельствах.
Письмо получилось несуразным; оно содержало множество ошибок, неудачных
выражений и написано было плохим, трудно различимым почерком, но это было
наше окончательное объяснение, и я не сомневалась, что Алан все поймет.
Я опустила письмо в почтовый ящик в седьмом часу, когда подъехала
машина, которая должна была доставить нас в Дум-Дум. Рейн увидела адрес на
конверте, но не сказала ничего, и только ее слегка поджавшиеся губы
свидетельствовали о том, что она его прочла.
- Я выполнила твою просьбу, Рейн, - сказала я, стараясь придерживаться
непринужденного тона. - Подумала, что тебе будет приятно это узнать.
Она пожала плечами, будто все это уже не имело абсолютно никакого
значения, и больше не касалась данного вопроса. Мы просидели на аэродроме в
угрюмом и недружелюбном молчании почти до полудня, а затем, к моему
огромному облегчению, нас посадили на бомбардировщик "Ланкастер", который
через двадцать минут взлетел и взял курс на Мингаладон.
Кроме нас в самолете находились летный экипаж в полном составе и два
командира авиационных подразделений военно-воздушных сил. Я и Рейн оказались