"Сергей Стульник. Аз победиши или Между землей и небом война!" - читать интересную книгу автора

Отпуск Марине проводить было негде. В детдом съездить абсолютно не
влекло, а больше вроде и некуда. И она решилась отправляться прямиком в
город назначения и по-возможности скорее приступить к работе. В работе
видела единственное спасение - утонуть с головой, закопаться в бездонную
ямищу серых будней, постараться не вспоминать прошлое, разогнать поганой
метлой стаю черных птиц памяти; а о будущем не думать. Жить только
сегодняшним. "НО ФЬЮЧЕР!!!". В будущем уже ничего светлого ожидать не
приходилось. Так что оставалось одно - всеми силами постараться застыть на
зыбкой грани прошедшего и грядущего, балансировать в сегодняшнем, не падая
с кромки нынешнего ни в одну, ни в другую сторону...
Однако Марина весьма сомневалась, что прошлое оставит ее в покое.
Черные птицы - они как тараканы, неистребимы. Как их ни травишь, они рано
или поздно выползают, гады. И еще черные птицы памяти - как мафия.
Бессмертны и крылья у них длиннее чем у птеродактилей...
Как добираться в южный город, где ей предстояло провести остаток
своей жизни - так она решила, - Марине говорили, но она не запомнила. Да
это и не было так уж важно. В ноющей душе не было места ничему, кроме
неугасшей тоски по сыну и равнодушия ко всем живущим на этом свете людям,
включая себя саму... Пожалуй, _н_а_ч_и_н_а_я_ с _с_е_б_я, - так будет
точнее, подумала Марина. Я бы хотела себя ненавидеть, но не умею. Не
удостоилась. Других - попробую. А к себе - буду равнодушна. Заслужила.
Тварь озабоченная.
Но голова, в которой еще сохранилась кроха былого здравого смысла,
осознавала, что скрыться подальше в провинции - хорошо. Хорошо это.
Единственный, можно сказать, приемлемый выход. Когда-то, давно, Марина
прочла у одного мыслителя: "Когда человек в своей жизни добирается до
точки, после которой ему некуда идти, и начинает понимать, что попал в
ловушку, самую большую ловушку, величиной с жизнь, - тогда у человека
остаются три выхода из одиночной камеры, причем третий, аварийный -
покончить с собой, но сей гуманный акт никогда не поздно совершить, посему
остается: либо уйти в монастырь (Бога нет. Даже если он есть, то мы ему не
нужны. Но все же вера в то, что Он где-то может иметь место, по крайней
мере, снимает ответственность лично с тебя.); либо сменить среду обитания.
И этот путь наилучший, пусть и наитруднейший. Ведь, взглянув с другой
стороны, начинаешь понимать: человек теоретически способен выбраться,
освободиться из любой тюрьмы, и лишь из одной глубочайшей темницы
выбраться невозможно - из собственного "Я" сбежать никак не получится..."
Некогда эти мысли крепко засели в памяти Марины, а теперь всплыли на
поверхность сознания, закрутились по орбите вокруг осевой иглы тоски и
горя, воткнутой в мозг, в ту его часть, которая ведает восприятием
окружающего мира. Вероятно, Марина даже заболела психически, но никто не
определил бы, кроме нее самой, так ли это в действительности, а ей
определять и ставить диагнозы было ни к чему. "Нервная депрессия в стадии
скрытого реактивного психоза!", - такой диагноз давала Светка приятелям,
забегающим к девчонкам поутру, выпросить "чего-нибудь, зайки, что
горит!..", и добавляла, что приходить к ним в комнату за "этим" может лишь
явно выраженный параноик. "Порядочные женщины на свои не пьют", - изрекала
Светка философскую мысль, констатируя, что мироздание устроено
справедливо. И добавляла, подумав: "А ва-аще, какие мы женщины. Женщины в
метро не ездят и раньше полудня не встают. Вот у _н_и_х_ - женщины, да. А