"Сергей Стульник. Аз победиши или Между землей и небом война!" - читать интересную книгу автора

взбредало в чердак запыленный по лестнице размышлений, что не один ты у
них побывал, что информацию можно получить не только из твоих занюханных
ненавистью мозгов, другие каналы тоже имеются?! И вот еще что! Забудь
слово такое, "акция"! Придумали тоже, умники... Мы с тобой не в рейд
полезем и не на разведку боем, в эту вашу "акцию" сраную, и не подрывать
пару патрулей вражьих!! И не за парой грудастых туловищ для борделя,
понял?! Мы с тобой уходим, понимаешь ты, уходим из Квартала, быть может,
насовсем, быть может, навстречу верной смерти! Но не забавляться пустяками
уходим, и не наслаждаться жизнью, показывая нонкам, какие мы крутые парни
и насколько мы их выше по всем статьям, потому как люди мы, а они - НЕ
люди. Мы пойдем с тобой прочь из обложенной крепости и займемся наконец
серьезным делом, а не детской игрой в солдатики, которой вы тут все уж Бог
Мой знает сколько времени вынуждены пробавляться!..



20. ПЭТРО-НЭПЫЙВОДА

...Стэцько частенько пытался выспросить у него, почему он уехал на
чужбину. Пэтро отмалчивался, иногда отшучивался: с помещиком, мол,
подрался, выбил тому оба глаз и все ребра пересчитал, удрал от жандармов
до лесу, к угорскому кордону проскользнул... Стэцько не верил, говорил:
темнишь, земляче, по глазам вижу, врешь, бегают у тебя глазки-то, ой как
бегают.
Пэтро посылал его к бесу и замолкал. Не расскажешь же, как все было
на самом деле. Стыдно человеку такое про себя рассказывать. Ох как
стыдно!..
А закинула судьба горемычная Пэтра на чужбину из-за бабы. Женихался
хлопец к дивчине Ганне, на осень и свадьбу отгулять наметили, как
полагается. Души в дивчине Пэтро не чаял, любил без памяти, на руках
таскал... Сбежала красуля Ганночка с подпоручиком-москалем, голубоглазым
худющим огрызком, да и сгинула без следа в клятой Московии.
От позора нестерпимого дунул Пэтро на чужбину, в заморские края, от
насмешек самборских хлопцев чесанул. Было о ту пору Пэтру от роду двадцать
один год всего-то, голова горячая, в сердце полыхает жгучий костер
смертной обиды... Знал - убить может; хватило ума унести ноги, от греха.
До кордона дотянулся быстро, скользя лесами, обходя села и усадьбы, спал
мало; стремился, аж гэть! в Угорщине застрял. Зачислили в шпионы, кинули в
застенок лютый, после - в другой перегнали, столичный, мытарили с полгода,
стращали да лупили не жалея кулаков и плеток... Но отпустили, дали волю.
Поверили швабы клятые. Пэтро и не чаял уже солнышко повидать и на травке
поваляться...
Один славский хлоп в Вене Пэтру молвил: зачем лез через кордон сам?
надо было завербоваться да уплыть за море-океан, лес валить, хлеб
растить...
Покинул Пэтро красивый город на реке Дунае не своим ходом: на поезде
укатил; в задымленный порт Триест переправил Пэтра и с ним еще сотни три
молодых хлопцев пыхтящий паровоз. Словно баранов, перегрузили их всех из
вагонов в чрево громадного пароплава; загудело чудище, окуталось дымами и
гудками, подняло якоря и подалось за море-океан, в благословенную, по