"Десантура" - читать интересную книгу автора (Ивакин Алексей Геннадьевич)4.- Дальше я встретил в Москве Надю, женился, а потом был отправлен на Дальний Восток… - В каком году вас арестовали? - спросил фон Вальдерзее. - Летом тридцать седьмого. - А какова причина? - На Дальнем востоке я был адъютантом командующею байкальской группой Дальневосточной армии у полковника Горбачева. Горбачев же до этого работал в военной миссии в Германии. Руководителем ее был соратник Тухачевского Путна. Немец прошёлся по комнате, разминая затекшие мышцы. Подошёл к окну. Посмотрел на улицу. И задал неожиданный вопрос: - Как вы считаете, заговор Тухачевского действительно был? Или это параноидальные страхи Сталина? Тарасов удивился: - Лично я не знаю. Тогда я был всего лишь майором. - Но ведь вы были адъютантом, и какая-то информация до вас все же доходила? - Герр обер-лейтенант, Вы плохо себе представляете нашу жизнь… Тарасов вдруг задергал щекой. А Юрген фон Вальдерзее вдруг наклонился над старым столом. - Не понимаю вас, господин Тарасов. - И не поймете, герр обер-лейтенант… - Нихт ферштеен… Тарасов грустно посмотрел на немца. Шмыгнул. Потер спадающую на левую бровь повязку… - А как ты думаешь? Это моя страна! Понимаешь? Ленин, Сталин, Троцкий, даже Николашка! Причем тут эти говнюки, а? Николай так шарахнул по столу стаканом, что кот сбрызнул с кухни в комнату. - Коль, ты не горячись так. Ты майор? - Майор. Что это меняет? - Все, Коля, все меняет, - полковник Горбачев махом кинул в себя полстакана кваса, запивая горький водочный вкус, горько осевший на корне языка. - Ты - майор. Ты старший. Так это с латыни переводится? - Так. Дальше-то что? - Под тобой десятки. Нет. Сотни бойцов. Значит что? - Что? - пьяно покачиваясь на табуретке, спросил Тарасов. - Что ты не один. Понимаешь? - хлопнул его по плечу Горбачев. - Нет, - качнулся Николай. - Сейчас я тебе объясню… Вот ты, - полковник положил на кривоногий стол кусок хлеба с тарелки. - Ну? - Не нукай, не запряг… Где твой батальон? - У меня нет батальона. Я ж адъютант твой, забыл что ли? Горбачев откинулся на спинку единственного в квартире стула. - Будет у тебя батальон, когда-нибудь. А может и полк. Или бригада. Или дивизия. Да хоть отделение. Какая разница? Дело не в количестве! Дело в отношении. Понимаешь? Тарасов почесал щеку: - Не понимаю. - Твою мать… Начну сначала. Какая разница - кто у власти? Кто нынче царь? Ты же не за царя в атаку идешь? Так? - Так… Ну и что? - Что? Вот тебе вопрос, - Горбачев оперся локтем на столешницу. - Что такое Родина? Тарасов взялся за бутылку: - Бхнем, таарищ полкник? - Бахнем. Но чуть позже. Ты на вопрос-то ответь. Или слабо? Тарасов подержал бутылку на весу, подумал… И поставил ее: - Надя. - Что Надя? - Надя - моя родина. А вот ещё родит… - Поздравляю. Но не в этом суть. Значит, Надя - твоя Родина? - А кто ещё? - Тебе виднее, кто ещё… Как это часто бывает с пьяными, майор Тарасов вдруг нахмурился, поскучнел и двинул граненый стакан к центру стола. Горбачев широко плеснул водкой по стаканам, непременно залив столешницу… - Мужики, вы спать-то собираетесь? - Надя стояла в дверном проеме, осторожно держа одной рукой тяжелый живот. Второй она держалась за ручку двери. - Наденька, мы по последней за тебя и спать! Служба ждет! - спас Тарасова Горбачев. Почему-то друзья всегда первыми начинают такой смешной, но острый разговор с женами. Чуют запах беды, что ли? - Вот ещё секундочку, Надин… Коль, думаешь, Тухачевский предатель? Я, когда в Германии работал, понял одну вещь, - почему-то Горбачев казался Тарасову трезвым. - Надо что-то менять. Что и как не знаю… Но немцы нас сделают. На раз-два сделают. Легко и непринужденно. У них нет ничего. Ни техники, ни солдат обученных, ни идеи. Есть только одно - организация. Они злые. По-хорошему злые. На весь мир. И они выиграют следующую войну. А мы просрем все. У нас есть все - танки, люди, орудия. А они все равно выиграют. Потому что они за Фатерлянд, а мы против Родины. Согласен? Тарасов покачнулся, почти упав, и, на всякий случай решил согласиться - тем паче, кто такое Родина он не знал. Просто пытался не думать. НЕ ДУМАТЬ! Надя презрительно покачала головой и тяжело унесла беременный живот обратно в комнату. 'Завтра опять ругаться будет… Надо бросать пить. А то ведь беда…' А настоящая беда пришла позже. Под утро… - Открывайте! НКВД! Бешеный стук ломал дверь. ещё пьяные они открывали двери. ещё пьяные тряслись в открытой полуторке. ещё пьяные весело затянывали: 'Черный ворон, чооооорный вороон!' - Имя, звание? - Тарасов… Майор… - Цель заговора? - Какого ещё заговора? Не понял! Конвоир так двинул прикладом, что все вопросы снялись. Особая тройка дала пять лет. Полсотни восемь дробь три. А освободили в сороковом. По бериевской амнистии. Статью не сняли, но хотя бы поражения в правах не было. Живи - где хочешь, работай - кем хочешь. Но не в армии. В Харькове его встретила Наденька с дочкой на руках. Со Светланкой… Четыре года он просидел в одиночке. Есть такой город - Ворошиловск. Родина, говорите? А потом он работал инструктором по парашютному делу. В парке развлечений. Ну, лекции ещё читал. Сто семьдесят прыжков! Сто семьдесят! А он - лекции… А двадцать четвертого июня его снова призвали в армию. Двадцать четвертого июня сорок первого… - Двадцать четвертого я первый раз водку попробовал. Когда батю на войну провожали. Мать тогда как зыркнет… А отец спокойно так ей: 'Он сейчас старшой'. И в стакан мне плеснул на донышко. Не чокаясь. Как знал. Осенью похоронка пришла. В октябре. Пропал без вести под Киевом. Вот же… Где Киров, а где Киев? - И что? - Что, что… - пожал плечами рядовой Шевцов. - Ни что! Унесло меня тогда с того самогона… Батю так и не проводил толком. Полуторка за ними пришла - а я в кустах блевал. Стыдно до сих пор. А после похоронки я в военкомат побежал. Добровольцем, говорю, возьмите. А они говорят - приказа нет такого, чтобы до восемнадцати. А мне восемнадцать в ноябре. В ноябре и ушёл. Сначала в запасный полк. А оттуда уже в бригаду. - За сиську баб так и не подергал в колхозе-то? - засмеялся кто-то из темноты. - Коров только… - вздохнул Швецов, - Матери, когда помогал… И тут до рядового дошло: - Что? Что ты сказал? Да наши девки… - Да не ори ты, - добродушно ответил ему голос. - Бабы, они же и в Турции бабы. Их дергать надо, да. Иначе тебе дергать не будут. Отделение заржало в полный голос. - Ошалели совсем? Сейчас у меня кто-то не по сиськам огребет! Сержант Заборских выскочил из темноты: - Млять, епишкин корень, вы чего, уху ели? Швецов - три наряда вне очереди! - А я то что? - возмутился рядовой. - Это они! Рядом кто-то прыснул со смеху. - Норицын! Три наряда! - Есть три наряда! - придавливая смех, ответил ефрейтор Норицын. - Заборских, мать твою! - послышался голос отдалече. - Совсем обалдели? Тишину соблюдать! ещё один звук - пять нарядов сержанту. - Есть, товарищ младший лейтенант! - сержант Заборских показал отделению кулак. Парни замолчали, тихо смеясь про себя. А потом кто-то из них свистнул. Тихонечко так. - Млять, кто свистит? - зашипел командир взвода. В ответ свистнули ещё раз. - Удод! Заткнись! Узнаю - хохолок в жопу засуну. Заборских, опять твои хулиганят? - Никак нет, тащмлалей! - полушёпотом крикнул сержант. За его спиной кто-то засмеялся в полголоса. Отделение зафыркало в рукавицы. - Лежать! Лежать, я сказал! В темноте щелкнул затвор. - Лежать, пристрелю! Вы чего, бойцы, совсем охамели? Младший лейтенант Юрчик погладил левой рукой дергающуюся щеку - результат летней ещё контузии. Ссука… Сколько дней прошло… - Лежать тихо. Без звука. Чтобы слышно было как мышка пернет. Что особо не ясного? Почему орем на весь котёл, так что в Демянске слышно? Небо чернело мартовской ночью. А ели почему-то голубели… - Товарищ младший лейтенант, вы бы пригнулись… Хоть и темно, но демаскируете… Юрчик заиграл желваками. Сержант явно издевался над ним. Знают, сволочи, что не воевал ещё. Хоть и контузия… …Младший лейтенант Женя Юрчик не всегда был младшим лейтенантом. Раньше он был студентом Гомельского педагогического техникума. Только вот доучиться не успел. Двадцать шестого июня наскоро сформированный из коммунистов и комсомольцев истребительный батальон приступил к охране 'Гомсельмаша'. Там-то Женя и столкнулся с первым немцем. - Ваши документы, товарищ командир! Высокий, ладный артиллерийский капитан с удивлением посмотрел на двоих студентов в кепочках, но с винтовками за плечами. - Вы ещё кто такие? Женя показал ему красную повязку на рукаве: - Истребительный батальон Центрального района, товарищ капитан. - Ну да… Истребительный батальон… Свои документы предъявите для начала! Студенты смущенно переглянулись. Патрулировать им приходилось в гражданской одежде. Хотя командир батальона - старший лейтенант НКВД товарищ Соловьев - обещал в ближайшее время обеспечить истребителей армейским обмундированием. Женя закинул винтовку на плечо и полез в карман белой рубашки. Капитан взял временное удостоверение и стал его изучать: - Действительно, истребители… А что ж как махновцы одеты? - капитан добродушно улыбнулся. - Так не успели ещё, товарищ командир. А вы с фронта? - спросил товарищ Юрчика - Коля Савельев. - С фронта, ребята, с фронта. - И как там? - жадно спросил Костя. У него даже заблестели глаза, и он подался всем корпусом к капитану так, что тот слегка отодвинулся. - Нормально! - спокойно кивнул капитан. - Мы давим. Временные трудности есть, но мы их скоро преодолеем. И пойдем вперёд. - Эх… Не успеем повоевать… - грустно вздохнул Женька, поджав губы. - Не переживайте, - подмигнул артиллерист. - А покажите-ка мне как к заводоуправлению пройти. Женька повернулся, показывая дорогу: - Значит вот прямо сейчас пойдете, вдоль этого забора, там свернете налево и… Вдруг он запнулся, будто вспомнил что-то: - Товарищ командир, а документы все-таки покажите… - Вы что ребята, немецкого шпиона во мне разглядели? - развел руками капитан, удивленно улыбаясь. - Порядок такой, товарищ капитан… Капитан опять улыбнулся, полез левой рукой в карман гимнастерки и мельком посмотрел за спины ребят. Юрчик машинально стал оглядываться… Последнее, что тогда увидел Женя - финка, летящая в горло Косте. А потом сокрушительный удар чем-то тяжелым сзади. Диверсантов тогда так и не взяли. Это Женя узнал уже в Смоленском госпитале. А в октябре его призвали в армию… …- Заткнитесь, говорю, ироды! - Юрчик вышел из себя от злости. - Немцы рядом! - Лейтенант, разведка возвращается! Взвод моментально затих. Послышался скрип снега… А потом появились две фигуры в маскхалатах. Ребята из его взвода, посланные за речку посмотреть - что там да как. - Ну что там? - Речка промерзла. А за речкой в перелеске - кабели связи. Тихо, следов нет. Что делать будем? - Норицын! Бегом до командира роты. Доложи. - Да, товарищ младший лейтенант. - Бегом! Норицын исчез в темноте. Ребята-разведчики разгребли снег до земли и зажгли там сухой спирт-пасту - синее пламя давало иллюзию уюта и крохи тепла - и торопливо стали грызть гороховый концентрат. - Эй, вы что это? - возмутился Юрчик. - Это же НЗ. Паек не трогать! - Товарищ младший лейтенант, сутки уже не ели…- не отрываясь от сухпая, пробурчал один из разведчиков. - И в самом деле, - поддержал их Заборских. - Кишка кишке бьет по башке. Последний раз перед заброской суп хлебали, силы-то надо восстанавливать. - Есть приказ по бригаде… - сквозь зубы, зло и решительно сказал Юрчик. - НЗ не трогать. На то он и НЗ. Продукты будем добывать у немцев. Вот возьмем обоз или продуктовый склад, там и поедим. Да и местные жители нам помогут. - А на кой черт мы тогда жратву с собой тащим, а товарищ младший лейтенант? - спросил кто-то из темноты и тут же зашуршал фольгой. - Пока до немцев дойдем - копыта отбросим. Стоявший рядом Заборских ухмыльнулся. Юрчик же, понимая, что бойцы после суточного перехода хотят, есть как волки, махнул рукой. Зимой голодным быть нельзя. - Черт с вами. Разрешаю по половине брикета горохового концентрата. И по сухарю. - Вот это дело! Взвод обрадовано загомонил и моментально стал шуровать в вещмешках. Сам же млалей сел чуть в стороне, прислонившись к старой берёзе. И с огромным удовольствием вгрызся в соленущий брикет. Половины его молодому желудку не хватило. Но он, переборов себя, сунул брикет обратно в мешок. И вовремя. Вернулся ефрейтор Норицын. - Комбат приказал - уничтожить кабели к эээ…, в общем, к такой-то матери. - Комбат? - Да, он в роте сейчас. - Понятно… Первое отделение! Есть возможность отличиться! Юрчик торопливо надел вещмешок: - Смирнов, поведешь дорогу показывать! - бросил он одному из разведчиков. - Смирнитский я, товарищ младший лейтенант. А чего ее показывать? Мы как слоны лыжню натоптали. - Не рассуждать! вперёд. Десантники попрыгали на месте, проверяя - не бренчит ли снаряжение и пошли на спуск к речке. Каждый шаг давался с трудом - спуск ночью по берегу, заросшему кустами чреват опасностями. Полуметровый слой снега скрывал все, что угодно - от валунов до стволов деревьев. Шагать приходилось высоко. Да и шума было - как от стада коров. Кусты трещали, кто-то упал, сбряцав котёлком, кто-то матюгнулся вполголоса. Наконец спустились на лед реки и зашагали по сугробам. Юрчик шёл вторым, после разведчика, чью фамилию он так и не мог запомнить. На противоположный берег поднялись не так шумно - подниматься всегда легче - лесенкой, один за другим. - Пить хочу, сил нет, - тяжело дышал замыкающий маленькую колонну Миша Иванько. - Товарищ младший лейтенант. Там промоина. На обратном пути наберем водички? - А что, фляжка пуста уже у тебя? - утирая пот с лица - мороз, а ходьба на широких лыжах по ночному лесу способствует согреванию организма - ответил вопросом Юрчик. - Да концентрат этот - соленый, ужас! - Терпи. На обратном пути попьешь. Далеко до кабеля? - Километр, примерно. - Отлично… вперёд, вперёд, вперёд! Смирнитский протянул свою фляжку Иванько. Тот сделал несколько больших глотков и пошёл… Кабель нашли быстро. Пережгли термитными шариками в четырех местах, куски же выбросили подальше. Немцы здесь не бродили зимой - целина нетронутая. Так что времени много. Часа два, а может и больше. Не любят немцы ночью по лесам ползать. Поэтому не спеша тронулись обратно. На речке наполнили фляги ледяной водой. Иванько, как самого легкого, положили на лыжи и он подполз к промоине. Напился сам, потом и фляжки наполнил. А через час его скрутило от боли в животе. Санинструктор Белянин ничего не мог понять - любое прикосновение к животу вызывало у рядового дикие стоны. - Мама, мама, ой, мамочка! - Хрен его знает, товарищ младший лейтенант, - растерянно чесал затылок санинструктор. - Живот тугой как барабан. На аппендицит не похоже. Может, отравился чем? - Да чем он травануться-то мог? Не водой же из реки? Пришлось соорудить волокуши и тащить его в батальон. ещё час прошёл в томительном ожидании. И немцев с той стороны, и санинструктора Белянина. Вернулся он мрачнее тучи. - Помер Иванько. - Как?! - всполошился взвод. - Как, как… Взял да помер. Скрутило парня так, что разогнуть не смогли. - Сержант Заборских! Вещмешок его дай, - заиграл желваками Юрчик. Младший лейтенант начал рыться в мешке. Гранаты, патроны, тротил, лыжный ремнабор, смена белья, продукты… Продукты! Командир взвода достал шесть пустых бумажных оберток из-под горохового концентрата. - Батюшки-светы! - изумился Белянин. - Так он что… Шесть упаковок сожрал? Юрчик хмуро кивнул. - Так это он, почитай, ведро супа разом умял… Таперича и понятен ход… Заворот кишок у парня случился… - Всё всем понятно? - спросил Юрчик. - Командиры отделений! Довести до личного состава, что продуктовый НЗ не трогать ни под каким предлогом. А сам стал готовиться к неизбежному вызову к комбату, а то и комбригу. А Тарасов был суров на расправу… |
|
|