"Александр Васильевич Стрыгин. Расплата (Роман) " - читать интересную книгу автора

фигуру и, сливая воду, напутствовал:
- А коли денег соблюл, на пустяки не тратьте. Деньги вынимать из
кармана - время знать надоть.
- Ну уж будя, будя. Кубыть она глупая. - Терентьевна с укором
посмотрела на мужа и открыла ящик стола. Вытащила полкаравая, пучок лука,
завернула в тряпицу десяток яиц.
Захар поставил кружку на место, сел на лавку:
- Самогоночки бы Васятке шкалик с устатку, да Серафима, анчутка, не
дала. Кум, грит, все вылакал вчера. Врет небось.
- От радости пьян будет и без самогонки. Клади, Маша, все в сумку да
кваску не забудь, в бутылке вон. День-то жаркий, видать, устоится.
Маша расчесалась, скрутила косу в клубок на затылке и накинула
легкий белый платок. Потянулась к оконцу, заглянула в осколок зеркала,
поправила завиток у виска и кинулась собирать дорожную сумку.
На улице - светлее. Маша почти бегом поднялась на бугор и боязливо
оглянулась: страшно уходить из дому в дальнюю дорогу.
Издали изба показалась чужой и убогой, а свекровь такой немощной,
что жалостью сдавило сердце.
Терентьевна осенила Машу крестным знамением и, подняв фартук к
глазам, скрылась за дверью.
Маша рывком поправила на плече мешок, перекинула связанные шнурком
ботинки и быстро зашагала босыми ногами по прохладной пыльной дороге.


2

Иногда пройдешь версту, а мыслями в десяти местах побываешь, все
горести и радости припомнишь...
Только нечего Маше припомнить, кроме забот. С детства в хлопотах да
в нужде. Отец - самый бедный в селе батрак. Зато детьми бог не обидел:
после Маши еще семерых родила ему Авдотья - низенькая, шустрая женщина с
ярким румянцем на крутых, точно яблоки, щеках. В селе ее никто не называл
иначе, как тетя Дуня, а отца - дядя Ефим, а то и просто Юшка. Смеялись:
"У Юшки ни хлеба, ни подушки, а ребятишек - пол-избушки". Много разных
шуток прикладывали - уж больно имя удобное, всякая насмешка липнет.
Слабого всегда клюют. Но Юшка не только не обижался на прозвища, а и сам
помогал - любитель прибауток.
Невысокий, слегка сутулый; редкая сивая бороденка, узкие хитрые
глаза; два лаптя - из лыка - на ногах, третий лапоть - из тряпок - на
голове, штаны из мешковины и старенькая рубашка с чужого плеча - вот и
весь тут Ефим Олесин, распронаибеднейший бедняк, как он сам себя
величает. Балагурить он такой мастер, что даже на свадьбы приглашают -
почудить для дорогих гостей...
Как на грех, полуразваленная саманная хатенка Юшки - у канавы с
ветлами, где летними вечерами собираются парни и девки на улицу. Выйдет
Юшка на канаву, подсядет к гармонисту и давай развозить - со смеху улица
покатывается, а он только улыбочкой обойдется. И спохватится, заругается:
"Мать твою бог любил! Да вить я опять просплю, а мне завтра к Сидору хрип
гнуть, ах, Юшка, Юшка, глупая макушка!"
Авдотья пробовала урезонить его: "Брось, отец, чудить-то. Ребятишки