"Братья Стругацкие. Отель У погибшего альпиниста" - читать интересную книгу автора

- Обчистили Олафа? - спросил я.
- Представьте себе, да! - сказал он, счастливо улыбаясь. - Наш милый
Олаф слишком уж методичен, играет, как машина, никакой фантазии. Даже
скучно... Минуточку, что это у вас? - Он ловко выдернул у меня из
нагрудного кармана игральную карту. - А, это тот самый туз червей, которым
я окончательно сразил нашего беднягу Олафа...
Бедняга Олаф вышел из своего номера, огромный, румяный, легкий,
прошел мимо нас и добродушно улыбнулся, буркнув: "Выпить перед обедом..."
Дю Барнстокр, улыбаясь, проводил его глазами и вдруг, словно что-то
вспомнив, схватил меня за рукав.
- Кстати, милый инспектор. Вы знаете, какую новую шутку учинил наш
дорогой покойник? Зайдемте-ка на минуточку ко мне...
Он втащил меня к себе в номер, пихнул в кресло и предложил сигару.
- Где же она? - пробормотал он, похлопывая себя по карманам. - Ага!
Вот, извольте взглянуть, что я получил сегодня. - Он протянул мне смятый
клочок бумаги.
Это опять была записка. Корявыми печатными буквами, с
орфографическими ошибками, там было написано: "Мы вас нашли. Я держу вас
на мушке. Не пытайтесь бежать и не делайте глупостей. Стрелять буду без
предупреждения. Ф."
Стиснув зубами сигару, я перечитал это послание дважды и трижды.
- Прелестно, не правда ли? - сказал дю Барнстокр, охорашиваясь перед
зеркалом. - Даже подпись есть. Надо бы спросить хозяина, как звали
Погибшего...
- Как она к вам попала?
- Ее подбросили в номер к Олафу, когда мы играли. Олаф отправился в
буфет за спиртным, а я сидел и курил сигару. Раздался стук в дверь, я
сказал: "Да-да, войдите", но никто не вошел. Я удивился, и вдруг я увидел,
что у двери лежит эта записка. Видимо, ее подсунули под дверь.
- Вы, конечно, выглянули в коридор и, конечно, никого не увидели, -
сказал я.
- Ну, мне пришлось довольно долго выкарабкиваться из кресла, - сказал
дю Барнстокр. - Пойдемте? Откровенно говоря, я основательно проголодался.
Я положил записку в карман, и мы отправились в столовую, захватив по
дороге чадо и так и не сумев уговорить его помыть руки.
- Какой-то у вас озабоченный вид, инспектор, - заметил дю Барнстокр,
когда мы подошли к столовой.
Я посмотрел в его ясные старческие глаза, и мне вдруг пришло в
голову, что всю историю с этими записками устроил он. На секунду меня
охватило холодное бешенство, мне захотелось затопать ногами и заорать:
"Оставьте меня в покое! Дайте мне спокойно кататься на лыжах!" Но я,
конечно сдержался.
Мы вошли в столовую. Кажется, все уже были в сборе. Госпожа Мозес
обслуживала господина Мозеса, Симонэ и Олаф топтались возле стола с
закусками, хозяин разливал настойку. Дю Барнстокр и чадо отправились на
свои места, а я присоединился к мужчинам. Симонэ зловещим шепотом читал
Олафу лекцию о воздействии эдельвейсовой настойки на человеческие
внутренности. Упоминались: лейкемия, желтуха, рак двенадцатиперстной
кишки. Олаф, добродушно хмыкая, поедал икру. Тут вошла Кайса и принялась
тарахтеть, обращаясь к хозяину: