"братья Стругацкие. Пикник на обочине (обложка книги) " - читать интересную книгу автора

рот раскрыл, чтобы все это ему высказать и осекся. Потому что,
действительно, а за кого ему меня еще принимать? Сталкер - он сталкер и
есть, ему бы только зелененьких побольше, он за зелененькие жизнью
торгует. Вот и получалось, что вчера я, значит, удочку забросил, а сегодня
приманку вожу, цену набиваю.
У меня даже язык отнялся от таких мыслей, а он на меня смотрит
пристально, глаз не сводит, и в глазах его я вижу не презрение даже, а
понимание, что ли. И тогда я спокойно ему объяснил.
- К гаражу, - говорю, - еще никто никогда с пропуском не ходил. Туда
еще трасса не провешена, ты это знаешь. Теперь возвращаемся мы назад, и
твой Тендер начинает хвастаться, как махнули мы прямо к гаражу, взяли, что
надо, и сразу обратно. Словно бы на склад сходили. И каждому будет ясно, -
говорю, - что заранее мы знали, за чем идем. А это значит, что кто-то нас
навел. А уж кто из нас троих навел - здесь комментариев не нужно.
Понимаешь, чем это для меня пахнет?
Кончил я свою речь, смотрим мы друг другу в глаза и молчим.
Потом он вдруг хлопнул ладонью о ладонь, руки потер и бодрячком
этаким объявляет:
- Ну что ж, нет так нет. Я тебя понимаю, Рэд, и осуждать не могу.
Пойду сам. Авось обойдется. Не в первый раз...
Расстелил он на подоконнике карту, уперся руками, сгорбился над ней,
и вся его бодрость прямо-таки на глазах испарилась. Слышу, бормочет:
- Сто двадцать метров... даже сто двадцать два... и что там еще в
самом гараже... Нет, не возьму я Тендера. Как ты думаешь, Рэд, может, не
стоит Тендера брать? Все-таки у него двое детей...
- Одного тебя не выпустят, - говорю я.
- Ничего, выпустят... - бормочет он. - У меня все сержанты
знакомые... и лейтенанты. Не нравятся мне эти грузовики! Тринадцать лет
под открытым небом стоят, а все как новенькие... В двадцати шагах бензовоз
ржавый, как решето, а они будто только что с конвейера... Ох уж эта Зона!
Поднял он голову от карты и уставился в окно. И я тоже уставился в
окно. Стекла в наших окнах толстые, свинцовые, а за стеклами -
Зона-матушка, вот она, рукой подать, вся как на ладони с тринадцатого
этажа...
Так вот посмотришь на нее - земля как земля. Солнце на нее как на всю
остальную землю светит, и ничего вроде бы на ней не изменилось, все вроде
бы как тринадцать лет назад. Папаша, покойник, посмотрел бы и ничего бы
особенного не заметил, разве что спросил бы: чего это завод не дымит,
забастовка, что ли?.. Желтая порода конусами, кауперы на солнышке
отсвечивают, рельсы, рельсы, рельсы, на рельсах паровозик с платформами...
Индустриальный пейзаж, одним словом. Только людей нет. Ни живых, ни
мертвых. Вон и гараж виден: длинная серая кишка, ворота нараспашку, а на
асфальтовой площадке грузовики стоят. Тринадцать лет стоят, и ничего им не
делается. Упаси бог между двумя машинами сунуться, их надо стороной
обходить... Там одна трещина есть в асфальте, если только с тех пор
колючкой не заросла... Сто двадцать два метра, это откуда же он считает?
А, наверное, от крайней вешки считает. Правильно, оттуда больше не будет.
Все-таки продвигаются Очкарики... Смотри, до самого отвала дорога
провешена, да как ловко провешена! Вон она, та канавка, где Слизняк
гробанулся, всего в двух метрах от ихней дороги... А ведь говорил Мослатый