"Валерий Строкин. Я - Степан Разин (роман)" - читать интересную книгу автора

зыбучие пески, так просто не подойдёшь. Нас обложили войска Аббаса, но не
трогали - жали лета. Встречались в коротких стычках. Зима выдалась лютой и
голодной. От грязи, комаров, болотных испарений и недоедания появились
болезни. Зима унесла очень многих. Казаки устали, часто говорили о доме, о
станицах.

Едва кончились зимние штормы и метели, едва пригрело солнышко, мы,
обманув шаха, вышли в море и объявились на Трухменских землях. Казаки
мечтали отогреться и отъесться после болезненного и голодного Миян-Кале. С
огнём и кровью прошлись по трухменским кочевьям. Робята лютовали, хотели
оторваться за зимнюю отсидку. В струги волокли войлок, бараньи туши, кувшины
с конским молоком. Приоделись в тёплые туркменские малахаи. Отогрелись и
наелись. Глаза заблестели, на серых от пыли, смуглых, пропечённых персидским
солнцем лицах вновь появились улыбки. Заговорили об удачном походе и
удачливом атамане - Стеньке Разине, и... о возвращении домой.

Домой, на Дон - я туда тоже стремился, особенно после того, как погиб
мой названный брат Серёжка Кривой. Погиб он в одном из налётов. Сразила его
пуля удачливого тайши, и не стало Серёги Таранухи по прозвищу "Кривой".
Погиб мой верный есаул, спит вечным сном в туркменской земле.

А встретились мы с ним на Тереке - он пробивался ко мне с боями,
торопился принять приглашение в Персию. Обошёл посты Унковского,
проскользнул мимо Царицына и Астрахани, а на Карабузане в пух и прах разбил
стрельцов Григория Оксентьева, которых выслал ему навстречу воевода Хилков.
Начальника стрелецкого, немчина и пятидесятника подвесил за ноги, бил
ослопьем и кинул в воду. Была в нём та же ненависть к боярам и воеводам, что
и во мне. Откуда она - не признавался. Пленников не брал, простых людей не
трогал, дуван свой раздавал нищим, а начальных и боярских людей убивал, не
зная пощады. Славный был казак - жаль, что его не было со мной под
Симбирском. Таких, как он, мне бы с десяток и тогда вздохнула бы вся Русь от
бояр и воевод.


* * *

Не стало Серёги, и вместе с ним растворились в горечи и кручине
слабость моя и жалость. Вернулись мы в Гилянский залив, вновь жгли селения
шаха, выжгли посады Баку и в довершении ко всему одержали славную победу над
флотом шаха, которым командовал сам Менеды-хан. Хан сковал свои
плоскодонки-сандалии цепью, не хотел выпускать казаков, вот жадность его и
погубила - он сам себя посадил на цепь. Из пятидесяти плоскодонных
лодок-сандалий ушли только три, остальные мы сожгли и пустили на дно
недалеко от Свинного острова. Менед-хан спасся. Вместе с ним ушла горстка
солдат - лишь малая часть из четырёх тысяч воинов его славной армии. Мне в
аманаты достался его молодой сын Шамбалда.

С такой победой можно было возвращаться домой. Слава наша гремела по
всей Руси. О нас говорили не только в казацких станицах и городках, не
только на улицах Астрахани, Царицына, Симбирска, Казани, Москвы, но и в