"Михаил Строганов. Камни Господни " - читать интересную книгу автора

выдюжу, да и уйду отсюда. Назад ворочусь, домой, в Немнюшку, или к своему
отцу духовному, Иоанну, в Великий Устюг. Покойно там, службу Богову без
соблазнов сатанинских нести можно.
Старец вопросительно посмотрел на Карего, но тот сосредоточенно
разглядывал рисунок, не произнося ни слова.
- Земля пугает, камни ее великие, изрытые пещерами бездонными,
нисходящими до преисподних глубин. Люди здесь превращаются в бесов, а бесы
становятся людьми, - Трифон горько вздохнул. - Воля, и то здесь другая,
злая, безнадежная, наподобие той, что дается попавшему в капкан зверю...
- Уходить надо, - Данила подхватил суму и протянул старцу. - Ты
правильно сделал, что привел сюда.
Трифон кивнул головой:
- Варлаам настрого не велел. Фома ему все доложит. Только Варлаам, хоть
и игумен, да не указ мне.
Карий ласково посмотрел на Трифона, подумав: "Может, игумен и не указ,
но бить Фома умеет отменно".
- Братию сюда правильно не пускаете, насмотрятся на такое, глядишь, и
сами взбеленятся, - немного помолчав, добавил: - Что, старец, пойдешь ли ты
со мной к Строганову, в Орел-город? Кто, окромя тебя, казака моего от
бесовского сглаза выправить сумеет? Сейчас говори, идешь?
Трифон с благодарностью взглянул Карему в глаза: -Иду!

***

Орел-городок устал от Масленицы, объелся ее блинами и пирогами, опился
щедро подаваемой со строгановского двора брагою, а праздник все не кончался,
едва пересилив свою середину.
Никто не мог сказать, когда в городке появился пронырливый юрод Семка
Дуда, маленький, колченогий, обвешанный бутафорскими веригами и крестами.
Попади он на глаза приказчику Игнату в будний день, да что там Игнату!
Первый же староста схватил бы этого мазурика за шиворот, приволок на
кнутовой допрос в съезжую избу, там бы в два счета открылось его
пустосвятство с поддельными цепями, теплой бабьей душегрейкой под суровым
рубищем, мягкие заячьи шкурки под грязными онучами. Но теперь, в дни
Масленицы, Дуда чувствовал себя вольготно: днем сидел на площади, или на
церковной паперти, грозя непочтительным прохожим анафемой, таращил глаза,
истошно вопил, пуская изо рта слюни, или смиренно обнимал ноги, умоляя
вместе помолиться о грядущей кончине мира. Оттого Дуда каждый день собирал
щедрое подаяние, набивая суму отменным харчем, или разживался деньгой. По
вечерам юродец ходил вместе с ряженой молодежью по дворам, охальничал, пел
срамные песни, пытаясь залезть к девкам под подол. Но больше того смотрел да
спрашивал, что, мол, здесь так, а что эдак...
Каждый день, собрав после утрени обильные подношения, Семка бежал к
воротной страже, поил их водкою и, потешая озорными да похабными
прибаутками, скакал на палочке вокруг хохочущей стражи.


- Ай дуду, ай дуду!
Сидит ворон на суку.
Во горшке ядреный суп,