"Михаил Строганов. Камни Господни " - читать интересную книгу автора

казачок к теще на блины. Честная Масленица на дворе!
- Стало быть, на Масленицу надобно ночью ехать, тайно, никому не
сказавшись?
- Почему ж тайно. Я разрешил ему ворота открыть и даже лучшего мерина
велел запрячь. Как говорится, не сулил гору, а дал впору!
- Так волки вокруг города свадьбы водят, - тихо промолвил Савва. - Беды
бы не вышло...
- Да, волки... Так на конных они почти не нападают, а казак трезвый да
при оружии, - задумчиво произнес Григорий Аникиевич. - Бояться-то не зверья,
а людей надо, нынче человек человеку волк. И что с того? Разве мы опасаемся
каждого встречного или готовимся от него смерть принять? Верно говорю,
Карий?
- Не в бровь, а в глаз, - Данила с ненавистью посмотрел Григорию в
глаза. - Где казака искать? В Канкор он так и не прибыл.
- Ты в Пыскоре, в монастыре поискай, коли не ждется, да Масленице не
рад, - рассмеялся Григорий. - Там люди строгие, наших праздников не
принимают. Один старец Трифон чего стоит. Вот к нему и поезжай! Послушничек
твой дорогу хорошо знает. А мне загулявших казачков искать некогда - у меня
на носу праздник. Умный не осудит, а глупый не рассудит. Ступайте с Богом.
Григорий усмехнулся, подавая Игнату знак выпроваживать гостей.
Приказчик засуетился, забормотал под нос:
- Давай, ребятушки, проваливай... Веселитеся, отдыхайте да бражничайте.
Видите, Григорий Аникиевич делом занят, о людях печется, а вы к нему со
своим казачком непутевым... Будет надобно, Григорий Аникиевич нового
приставит, сколько их, прости Господи, теперь по Руси шляется...

***

Спасо-Преображенский Пыскорский монастырь стоял не на возвышенности,
как принято на Руси, а словно просел, сполз с высокого холма, или, подобно
большой ладье, причалил в устье небольшой речки Нижней Пыскорки.
- Я думал, что монастырь велик, стоит вроде сольвычегодских святынь, а
он на ладонь уместится, - усмехнулся Данила. - Как там братия умещается?
Или, как пчелы, улей себе построили?
- Аника давно велел монастырь в Канкор перенести, с Нижней Пыскорки в
Верхнюю, - подбирая слова Савва посмотрел на Карего. - Да у Григория
Аникиевича руки дойти не могут, дела мирские не отпускают.
- Умный ты человек, Савва, а иной раз рассуждать начнешь - дурак
дураком. Вот смотрю на тебя и думаю: блаженный ты, или холоп от макушки до
пяток? - Карий отвернулся от послушника. - Давай не рассуждай, подгоняй
гнедого, скоро уж прибудем.
Снегов пожал плечами и послушно взмахнул поводьями:
- Давай, родимый, с Божьей помощью да в Господнюю обитель!
Лес остался позади, дорога выходила на широкую белую полосу реки,
утопающую в блеклых красках зимнего заката. Впервые за последние годы Карего
взяла досада, защемила в сердце, пробуждая слепую ярость.
- Что, Саввушка, не устал ли в дороге наш Гнедко?
- Ничего, - обиженно отмахнулся послушник. - Хоть и не из лучших, да
вдвое больше пройдет, не запыхается!
- Видать, выходит по меткому словцу Григория Аникиевича: хоть конь