"Михаил Строганов. Камни Господни " - читать интересную книгу автора

удовольствием подумал, что в скором времени его снова ждет жарко истопленная
баня, жирные пироги с зайчатиной, богато сдобренные луком, кроме того, он
вез два ведра хлебного вина, или как его недавно стали называть - водки,
подаренной Григорием Аникиевичем. Этим даром казак дорожил особо, находя в
нем знак строгановского благоволения, потому что по указу царя Иоанна
Васильевича водку можно было употреблять только в царевом кабаке, а за ее
самовольное курение можно было не только ноздрей лишиться, но и голову на
плахе сложить.
- Ты, Акулинка, не плакай: оба мы с тобой грешные, обоим и счастья
будет, - Василько ослабил поводья, бормоча в сладкой полудреме. - Сама
посуди, какого доброго мужика тебе Бог послал. Другой на моем месте тебя бы
осрамил на весь белый свет, а я нипочем не скажу, что тебя не девкой взял. И
даже упрекать за это не буду, сам не без греха. А девка ты горячая, тело,
что истопленная печка. Не знал бы, подумал, что у тебя лютый жар.
- Ничего ты про меня не знаешь, слушать не хочешь! - вытирая слезы
сказала Акулина. - Говорила тебе, надо не к батюшке ехать, а бежать к
казакам на Волгу или на Дон, куда угодно, хотя бы и в Литву, только подальше
отсюда!
- Нет, не зря говорят, что не дал Господь мужику детей рожать, а бабе
умом разуметь! Говорю тебе, здесь заживем лучше любых панов. Ты у меня в
соболях ходить станешь, да на шелках спать! С таким атаманом, как Данила, я
в первые люди выбьюсь у Строгановых. А что пужаешься батюшку, так это
пустое, ты теперь ломоть отрезанный, тепереча я твой господин.
- Сам ты ничего не понял, болван неотесанный! И Карий твой все равно
что псарь, на охоте у Строгановых. Подучат его кого припугнуть, кого жизни
лишить, а после пошлют на адскую охоту за Камень, Бегбелия или Кучума
выкрадывать. Там сгинет, как камень в воде, и тебя на дно потянет. Думаешь,
он первый здесь лихой человек? Были и до него, будут и после, да еще и
поважнее.
Мерин фыркнул, тревожно повел ушами и вдруг рванул вперед, переходя с
легкой рыси в галоп. Казак охнул и, заваливаясь на спину, выпустил поводья.
Приподнимаясь, Василько краем глаза заметил, как вдалеке двинулись за санями
мерцающие огоньки. Многочисленные, разные: то бледно-зеленые, каким бывает
свечение от болот, то огненные, словно рассыпавшиеся искры от брошенной
головни.
- Волки!
Казак хотел было хлестнуть мерина плетью, да передумал: перепуганная
лошадь неслась во весь опор, осыпая ездоков облаком снежной пыли. На
занесенной снегом дороге сани бросало из стороны в сторону на каждом ухабе.
- Господи, только бы не перевернуться, тогда уйдем!
Василько потянулся за самопалом и, увидав стремительно приближавшихся к
саням волков, сказал:
- Нагонют... Акулина, возьми топор, авось отобьемся! Бери, не сиди как
мертвая, волки шутить не станут!
Акулина не шевельнулась. Только легкая улыбка коснулась ее побледневших
губ:
- Прощай, Василько. Прости, если что не так...
- Теперь не время, Акулинушка, после о любви да об обидах толковать
станем. Бери топор!
Волки уже спустились с угора и, стремительно нагоняя сани большими