"Михаил Строганов. Камни Господни " - читать интересную книгу автора

Акулина, не дождавшись конца венчания, в слезах выбежала из храма вон.
Казака, то ли опоенного зельем, то ли обезумевшего от бесовских видений,
поспешно увезли на строгановский двор.
Позднее туда явилась и Белуха, деловито объявив, что венчание состоится
в Канкоре, а здесь достаточно и обручения. Что обиды на Васильку невеста не
держит, и по-прежнему считает его своим женихом и будущим мужем.
Казак молча выслушал монотонную, будто заученную речь Акулининой тетки
и, выругавшись матерно, заметил:
- Это ваши проклятые вороны на меня чары наслали. Истинный Бог, так! Не
даром перед венчанием на них Карий указал, а я, дурья башка, истину мимо
ушей пропустил! Как сразу не разумел, что лучше душегуба беду никто не
учует...

***

Ночью навалился мороз, лютый, какой изредка случается в крещенские дни.
Деревья, дома, изгороди заиндевели, небо выморозилось, обнажая допотопный
остов мироздания, оттого свет звезд становился нестерпимым для человеческого
ума. Над городком встала тишина, от которой хочется молиться и плакать.
Не сон, а тяжелый морок поглощал Савву, томил ужасающими образами,
заставлял снова и снова переживать несостоявшееся венчание, истолковывая его
как грозное предзнаменование. Он вспомнил о своем видении, непостижимо
приоткрывшем грядущее на вечерней службе в Благовещенском соборе. Там
промелькнули перед его глазами и отразились во фресках лица отца и сына
Строгановых Аники и Семена, наемника Карего, холопа Офоньки. Сегодня возник
пятый лик - казака Черномыса, со слезами на глазах отплясывающего в храме
юродивого.
Стало трудно дышать, мучила жажда. Савва поднялся, не спеша подошел к
ведру с квасом, зачерпнул полный ковш - ядреный, кислый, ударяющий в
дыхание, он был крепкий, как хорошо выдержанная брага. Бросило в пот,
сначала большие соленые капли выступили на лбу, затем на шее и вот, обняли
все тело паутиной скользящих холодом нитей.
"Господи, - Савва перекрестился, - не оставляй нас, как пастырь стада,
в руках лукавых волков".
Накинул на плечи полушубок и вышел во двор. Волчий вой доносился со
стороны леса, разгоняясь по толстому льду замерзшей Камы, врывался в городок
долгими утробными звуками матерого: "у-у-у-о-о-а-а". Ему вслед высокими
голосами с взлаиванием вторили переярки: "у-у-ау-ау-о-о". Проведя не один
год в Парме, среди зырян и пермяков, Снегов научился хорошо различать волчьи
голоса. Потому-то теперь больше всего волновало отсутствие воя волчицы.
Не чуя холода, Савва жадно прислушивался к вызывающему ужасу волчьему
многоголосию - бесовской литургии, как ее называл настоятель Пыскорского
монастыря Варлаам.
"Господи, да что же это, нет волчицы... - внезапная догадка опалила,
словно прошедшая рядом молния, - никак ее кличут?! Оборотни..."
Савва забежал в дом, кинулся было к Черномысу, но казак мертвецки спал
мучительным пьяным сном, бормоча и всхлипывая во сне. Подойти к Даниле
Снегов не захотел, знал, что Карий никогда не спит, а лишь чутко дремлет,
наготове держа в рукаве смертоносное стальное жало. Да и о чем посреди ночи
он станет разговаривать с наемным убийцей: что ему чудятся лики, что среди