"Михаил Строганов. Камни Господни " - читать интересную книгу автора

Однажды глубокой осенью в мертвую деревню пришли нищие, заночевали, а
поутру забрали Васильку с собой - бродяжить по Руси да просить милостыню. С
нищими странничками Василько прошатался всю зиму, а по весне, когда сытные и
хлебосольные праздники сменил Великий пост, бродяги за две копейки продали
его в холопы.
Тут началась у Васильки другая жизнь, собачья - не человеческая. Был он
вечно голоден и бит, денно и нощно гнул спину, да все без толку. Хозяйская
рука от этого не становилась ласковее. Сколько раз, давясь по ночам слезами,
он проклинал чертову старуху, которая забрала его семью и словно в насмешку
сохранила его жизнь, никчемную и никому не нужную.
В холопах Василько прожил не долго: когда исполнилось четырнадцать лет,
он украл у своего хозяина рубль серебром, да сапоги с кафтаном и подался к
казакам, о которых многое слышал, когда еще нищенствовал с подобравшими его
бродягами.
На Дону-батюшке, да на Волге-матушке, в бескрайнем Диком поле Василько
обрел и долгожданную волю, и счастье, и новую казацкую веру...

***

Тягучий, терпкий запах доносился неведомо откуда, издалека, из детства.
Василько видел себя пятилетним мальцом, бежавшим в одном исподнем за старшей
сестрой, уходящей на закат в безбрежную степь. "Аринушко, постой... возьми
ты меня с собою купальские травки собирать!" - он бежал по высокой траве,
утопая с головой в дурманящих цветущих запахах пьяного лета. "Аринушко,
Христом прошу, возьми, хочу видеть, как Иван Купала будет травинки святою
росой кропить!"
Сестра шла молча, на ходу скидывая с себя одежду, и оглянувшись лишь
однажды, прощально махнула рукой. Василько оступился, цепляясь ногой за
вывороченную сусликами почву, скользнул вниз, вглубь проваливаясь по колено
в звериную нору. Он упал, в кровь расшибая лицо о твердые сплетения корней
многолетних трав...
Казак вздрогнул и протер ладонью губы - кровь. Открыл глаза,
осмотрелся. Чистая, прибранная изба, в углу - еле теплится сальная свеча в
медном шандале, из печи тянет полынным духом. "Господи, где же я?" -
Василько приподнялся: широкая лавка, застеленная покрывалом, сшитым из
лисьих шкур, такое же лисье одеяло, под головой - подушечка из тафты,
набитая куриным пером. Рядом, свернувшись калачиком, спит Акулина. Василько
откинул одеяло: "Нагая!" Скользнул рукой вниз живота, еще ниже, прямо к
горячему девичьему лону: "Никак девку попортил... Али нет, до меня порченная
была?" Присел, перекрестился: "Нехорошо... Не следует не вызнав девку на
спину валить, чай не вдовица, а казак не на войне..."
Акулина открыла глаза и бросилась казаку на шею, жарко целуя его в
губы: "Кровь! Кровь!"
- Во сне язык прикусил, - Василько махнул рукой, - хоть убей, не помню,
как вышло.
- Хорошо вышло! -Акулина засмеялась и, обнимая казака своими сильными
руками, укусила его за ухо.
- Ты что делаешь, дура! - казак с силой оттолкнул ее от себя, но,
спохватившись, обнял, нежно прижимая к груди. - Дикарка! Такой даже в степи
не сыскать!