"Уитли Стрибер. Голод " - читать интересную книгу автора

временах; она вспомнила, как шли - в таких же тюрбанах - кочевники, палимые
жарким солнцем пустыни. В те дни она принадлежала семье номадов; они
бродили по пустыне, хватая случайных путников по краям плодородной долины
Египта.
Она терпеливо продвигалась вперед, от одного трупа к другому, стараясь
унять отвращение к сладковатому запаху Смерти и раздражающей навязчивости
мушиных полчищ. Тошнота подступала к горлу.
Рим! Безумие правит тобой.
А ведь будет много хуже. Превращение этого города в мировую державу
теперь, после казни восставших рабов, неизбежно. Со временем и она канет в
небытие, но это случится еще не скоро. Много будет тяжелых лет впереди.
Каждые несколько минут она останавливалась, откидывала покрывало и
вглядывалась в кого-нибудь из распятых. Движением руки она посылала раба
проверить его - ткнуть палкой в ребра. Лишь слабый стон слышался в ответ -
да и то не всегда, - и она ехала дальше. Один из следовавших за колесницей
рабов, чтоб облегчить тягостный путь, достал флейту и заиграл. Печальные
звуки заунывного египетского напева как нельзя лучше отвечали ее
настроению.
Еще издали заметила она одного мужчину и остановилась, внимательно
всматриваясь в него. Чувствовалась в нем некая собранность, он явно
пребывал в сознании. Человек, привязанный к кресту, должен держать ноги
прямыми - иначе он задохнется. Все силы требуются ему для того, чтобы
оставаться живым. Только неодолимый страх смерти заставляет человека
бороться.
Этот мужчина провел на кресте почти семьдесят два часа, А ведь он
должен был понимать, что милости ждать неоткуда.
Она тихо хлопнула в ладоши, поторапливая конюха. Это единственное, что
она могла позволить себе, - она пустила бы лошадь в галоп, но тогда ее
рабам опять пришлось бы бежать за ней. Она не была римлянкой и презирала
бессмысленную жестокость. Медленно двинулись они вперед.
Это был грек, а может, азиат, грязный и жестоко израненный бичами;
глаза закрыты, на лице - отрешенность, почти умиротворение: слишком долго
боролся он с болью.
Он вдруг выпрямил ноги и страшный, тяжелый вздох донесся до ее ушей.
Затем тело его опять провисло. Один глаз слегка приоткрылся, уставившись
сверху вниз на приближавшихся зрителей. Но они уже ничем не могли привлечь
его внимание: все свои силы отдавал он борьбе.
Без крика, без стона он еще раз проделал то же самое - и опять сник. И
тут она заметила, что ступни его ритмично шевелятся, еле видные из-под
мерзкой, копошащейся массы - мухи устроили кровавое пиршество на его ногах.
Он пытался ослабить свои путы!
И мухи смели пить его кровь!..
- Деметрий, Брут, снимите его!
Рабы подбежали к кресту и стали расшатывать его, чтобы вытащить из
земли. Лицо мужчины исказила гримаса.
- Осторожней, вы причиняете ему боль!
Они опустили крест на землю, и она, слетев с колесницы, подбежала к
нему. А вдали уже слышался стук подков. Но не время было беспокоиться о
солдатах. Она протерла ему лицо желчью и уксусом, пока рабы его отвязывали.
Он был в ужасном состоянии, в ушах уже завелись личинки. Кожа почернела и