"Джойс Стренгер. И неожиданно выпал снег..." - читать интересную книгу автора

голове. Каждое пробуждение было подобно маленькой победе над смертью.
От режущего ветра у собаки слезились глаза и образовывались сосульки на
морде. Ее тоска по людям была сильнее, чем тоска по еде. Пес тосковал по
человеку, ободряющему его, дающему утешение и тепло.
Добравшись до тропинки, вытоптанной овцами и людьми, он побежал быстрее
и так согрелся. Устав, он остановился. Дыхание его на холоде превращалось в
пар, он мотал головой, испугавшись этой непонятной густоты! Тропинка
неожиданно оборвалась. Ферма Дана Томаса лежала окруженная белизной,
застигнутая врасплох необычно ранним ноябрьским снегом. Только вокруг фермы
была расчищена дорога для коров, свиней и кур: одних нужно было доить,
других кормить.
Собака была почти дома, когда опять неожиданно началась пурга. Идя по
снегу, пес высматривал следы лисиц, куниц и птиц, а теперь он ослеп от
огромных, кружащих по ветру хлопьев снега. Они попадали ему в глаза, на
морду, плечи, голову, и он вынужден был все время отряхиваться. Он садился и
пытался лапами снять странную липучую массу, мешавшую ему смотреть и бежать.
Было невозможно идти дальше. Он прилег, прислушиваясь к завываниям северного
ветра, и вдруг внятно услышал хорошо знакомые звуки: мычание коровы,
звяканье ведра, лай собаки. Это послужило ему сигналом! Он резко и громко
залаял, призывая собаку. Рекс услышал своего товарища и ответил лаем. Он
лаял в ответ и продолжал лаять даже тогда, когда фермер прикрикнул на него.
Наконец Рекс замолчал и Мосс умолк тоже.
- Черт, должно быть, это Мосс там, - крикнул фермер своей жене. Он
подошел к двери, глядя на кружащиеся хлопья, и сказал: - Что-то случилось с
Уиком.
Побелев лицом, его жена Мария молча смотрела на мужа. Никогда еще пес
не приходил домой один. Никогда с тех пор, как он перестал быть щенком. Уик
не мог в наказание послать его домой. Ведь пес был хорошо отдрессирован, и
такой ночью он не мог послать собаку одну.
- Что ты будешь делать? - прошептала она. Страх почти отнял у нее
голос. Фермер, крепко завернувшись в свою накидку, уже стоял у телефона -
единственной связи с соседями: те жили довольно далеко, чтобы можно было им
крикнуть или хотя бы увидеть.
- Черт, нет связи! - сказал он после попытки дозвониться.
- Ты не можешь сейчас выйти! - Мария пригладила свои черные волосы
движением, свойственным ей, как Дан знал, во время сильнейшего волнения. Он
стоял в дверях и кричал как можно громче: "Мосс, ко мне, Мосс, ко мне,
хороший пес!" Собака залаяла и поползла на голос через бугор.
- Это точно Мосс, - говорил Дан. Он смотрел в ночь. Густеющая темнота
окутывала все вокруг. Собака опять залаяла. Было темно, а из-за ограды она
не могла увидеть свет из дома.
- Мосс, хороший мой, иди ко мне! - голос был благодатью, теплом в ночи.
Пес кинулся в ту сторону и с испуганным визгом провалился в прикрытую снегом
канаву. Он попытался выбраться, но мягкий пушистый снег опять сомкнулся над
ним. Скуля, он остался лежать за оградой. Дан Томас достал большой фонарь из
коровника, который зажигали там, когда приходило время телиться коровам. Он
давал слабый световой круг на густом, утоптанном коровами снегу, который,
оттаяв, опять замерз, образовав опасный каток, требовавший от Дана большой
осторожности. Пес опять заскулил. Дан осторожно пошел на звук. Он перегнулся
через ограду и увидел пса - темное пятно на блестящем белом снегу. Дан