"Маша Стрельцова. Смесь бульдога с носорогом " - читать интересную книгу автора

сторонам. Мир не перевернулся. Улица была по-прежнему сонная,
Немногочисленные пешеходы как шли, так и шли, некоторые, правда, со
сдержанным любопытством поглядывали на меня. Неслась Маруська ко мне с белым
от ужаса лицом. Только ей и было дело, что от меня чуть мокрое место не
осталось.
- Маняяя! - завывая, она бросилась мне на шею. - Ты жива???
- Жива, - ткнулась я ей в макушку лицом и заревела. Так мы и стояли на
тротуаре, рыдая во весь голос. Маруська утиралась моим белым топиком, а я -
ее волосами.
- Тьфу, истерички, - сплюнул мой спаситель и пошел к магазину.
Зазвенел сотовый.
- Алло, - сквозь слезы сказала я.
- Это что там у вас за вой? - осведомился Ворон.
- Меня чуть не убили! - всхлипывая, выдала я.
- То есть?
- Машиной чуть не сбили.
- Переходить надо осторожнее, - равнодушно ответил он. - Ты где? Я тебя
у дома жду.
- Да, конечно, - я тут же перестала реветь от злости. Нашла кому
жаловаться.
- Так ты когда приедешь? Мне тебя надо, - как ни в чем не бывало,
заявил Ворон.
- А мне напиться надо, у меня стресс, - злобно рявкнула я и нажала
кнопку отбоя.
- Пошли, Маруська, до хаты, - решительно поволокла я подружку к машине.
- А ты вести сможешь? - пролепетала она.
- Я все могу, - мрачно ответила я. - В горящую избу, коня - все что
угодно!
Маруська молча села на переднее сидение. А у меня снова зазвонил
телефон.
- Ну? - нелюбезно ответила я, увидев на экранчике номер Ворона.
- Маш, а ты номер - то той машины запомнила?
- Да. К 086 ДУ, еще вопросы?
- Вопросы потом.
Психанув от этого наглого и самоуверенного тона, я резко нажала на
кнопку отбоя.
- Маняяя, - всхлипнула Маруська. - Ты чего?
- Дома, все дома.
Дома я напьюсь, пореву и расскажу Маруське что меня каждый день
повадились убивать. И что я хочу жить, потому что меня кот, Маруська,
вздорная матушка и папа, который без меня пропадет. Да что папа, все они без
меня пропадут - и мать, которая не проживет на зарплату учительницы, и папа,
как алкоголик не имеющий возможность трудиться, и Маруська, получающая
полторы тысячи, и кот Бакс - сдаст его мать на живодерню, как пить дать
сдаст. Мать, единственная кто по идее в случае моей кончины жила б хорошо -
блаженная, и мигом определит все наследство в церковь.
А я сама, двадцати восьми лет от роду, не успела еще увековечить свое
имя абсолютно ничем, не написала докторской диссертации, не получила
Нобелевскую премию ( по Канадзаве до 35 лет у меня время есть!), не посадила
березу и в общем - то ничего в жизни толком не видела, кроме плохо выбритых