"Питер Страуб. Клуб адского огня" - читать интересную книгу автора

А если не медсестрой - тут же мелькнула мысль, - можно попробовать
что-то другое. Опыт работы в полевом госпитале был словно радиоактивным
препаратом, больно обжигающим при прикосновении к нему. Все последние годы
эти "радиоактивные" воспоминания преследовали ее, проявляясь то в ночных
кошмарах, то в проблемах с желудком, то в неожиданных приливах ярости, то в
депрессиях. Порой на арене появлялись ликующие демоны. Ни Нора, ни Дэйви не
связывали эту череду нарушений с ее работой в больнице Норуолка до прошлого
месяца, когда Нора сама стала радиоактивной. Ее необдуманный, но тем не
менее необходимый поступок привел к тому, что Нора на какое-то время
оказалась в поле зрения полиции. Разумеется, она не совершала преступления.
Поступок ее был добродетельным и нравственным, однако, пожалуй, необдуманным
и безответственным. После того как Нора согласилась - естественно, не без
сожаления - взять что-то вроде творческого отпуска, она подписала дюжину
бумаг и покинула больницу, слишком расстроенная, чтобы принять чек с
последним жалованьем.
Необдуманный, хотя и высоконравственный поступок Норы с первого взгляда
напоминал похищение. Годовалый сынишка известного в городе человека был
доставлен в больницу с переломом ноги и опоясывающими грудную клетку
синяками. По словам его матери, мальчик упал с лестницы, сама она не видела
этого, но видел ее муж. Видел, видел, подтвердил муж, лоснящийся холеный
экземпляр в дорогом костюме. Кожа его маслянисто поблескивала, а белозубая
улыбка ослепляла. Представляете, буквально на секунду отвернулся от ребенка,
и тут - бам! - чуть сам не получил сердечный приступ. Через полчаса после
того как сына положили в отдельную палату, родители ушли. А три часа спустя
улыбающийся, в отличном костюме в тонкую полоску, с зажатым под мышкой
плюшевым кроликом - вернулся папаша. Он зашел в персональную палату, через
пятнадцать минут вышел оттуда, при этом кожа его лоснилась еще больше, а
улыбка была еще шире. Заглянув к ребенку, Нора нашла его без сознания.
Когда она доложила об увиденном, ей сказали, что отца в ранениях
ребенка винить абсурдно. Этот папаша слыл волшебником, финансовым гением,
слишком достойным человеком, чтобы лупить собственного сына. На следующий
день в восемь утра папа с мамой пришли к мальчику. Папа покинул палату через
полчаса, а мама ушла домой в полдень. В шесть, как раз когда Нора собралась
уходить домой, папа вернулся один. Когда на другой день Нора зашла к
ребенку, выяснилось, что он якобы накануне вечером загадочным образом упал,
но теперь уже поправляется. Она снова доложила начальству о своих
подозрениях и снова получила выговор. К этому времени и другие сестры начали
приходить к тем же выводам, что и Нора. Родители вдвоем навещали ребенка в
восемь утра, и эти самые сестры подметили, что "волшебник" на самом деле
лишь изображает взволнованного отца.
Когда в тот памятный вечер папаша вернулся, Нора битый час тщетно
пыталась достучаться до начальства и решила посидеть с мальчиком в палате,
но отец попросил оставить его с сыном наедине. Тогда Нора вышла из палаты
ровно настолько, чтобы сделать три телефонных звонка - один своей знакомой,
которая содержала детский сад "Джек и Джил" на Саут Поуст-роуд, второй -
начальнику отделения педиатрии и третий - Лео Моррису, своему адвокату. "Я
спасаю жизнь этого ребенка", - сказала она. Затем вернулась в палату.
Раздраженный финансовый гений заявил, что напишет жалобу, и ретировался,
хлопнув дверью. А Нора завернула малыша и вышла с ним из больницы. Она
доехала до детского сада, препоручила ребенка заботам своей подруги, а сама