"Виктор Степанов. Рота почетного караула " - читать интересную книгу автора

Андрей подтянулся, выпрямился, как бы прибавляясь в росте, напружинился
и стоял теперь, пытаясь даже не мигать. Что-то непривычное было в этом
шествии: обычно солдаты подходят к начальникам, а эти сами подходили к
солдатам.
Стараясь попадать в ногу, маршалы и генералы поднялись по ступенькам,
остановились, и на зеркально-черных сапогах первой шеренги ало отразились,
заиграли блики Вечного огня. В середине этой шеренги, искрящейся золотом
погон, козырьков и пуговиц, Андрей увидел и сразу узнал Министра обороны.
Маршал смотрел на него. Но не тем придирчивым взглядом начальника, старшего
по званию, который норовит подметить какой-нибудь непорядок, в лице министра
Андрей уловил оттенок любопытства и доброты.
Как по команде, никем не произнесенной, но одновременно услышанной,
маршалы и генералы приложили руки к козырькам фуражек и с минуту так
постояли - вроде бы все вместе и каждый по отдельности, отдавая честь.
Министр обороны задумчиво смотрел Андрею в глаза. "А ведь это он мне
отдает честь, мне..." - мелькнула стыдливая мысль, и, залившись краской,
Андрей не выдержал взгляда, потупился, одеревенел. И уже не видел, а только
почувствовал, как опять, будто по команде повернувшись, маршалы и генералы
сбивчивым строем пошли по дорожке обратно.
Гулко стучало в висках. Едва уловимым движением - незаметным
постороннему - Андрей переступил с ноги на ногу и снова выпрямился. Военные
были уже далеко. И в тот момент, когда в распахнутые ворота вплыл новый
венок, откуда-то, не то сверху, не то снизу, раздались повторенные всем
Александровским садом густые звуки хорала. Им ответили деревья и древние
стены. Тоскующий и молящий о чем-то женский голос вплелся в эту могучую
песнь, вырвался из нее, взметнулся, воспарил над садом, и у Андрея
перехватило дыхание. Сразу обмякли, ослабли колени...
Он стоял один на один с Вечным огнем. Почему он? Почему именно он? Было
утро 9 Мая... [223]


2

Когда это началось? Вчера? Неужели полтора года назад?
Поезд мчался сквозь ночь, словно вырываясь из темноты, что настигла его
внезапно, посреди степи. За вагонным окном ярко проступили огни. Ближние из
них светляками прочерчивали темень и гасли где-то позади, а дальние
проплывали медленно, мигали, прощально подрагивая лучистыми ресницами.
Мелькнул желтоватый уютный квадрат окна - люди дома, под крышей. А у него
под ногами чугунно гремели, отстукивали что-то колеса, и он ехал, сам не
зная куда.
Из грохочущего в ночи вагона Андрей впервые в жизни увидел тогда своих
родных, как в перевернутый бинокль: далеко-далеко и совсем маленькими Пока
подрастал, и мать, и бабушка все еще были самые большие, самые главные со
своим непререкаемым авторитетом. По-детски беспомощными, одинокими и
беззащитными казались они теперь. Наверное, это чувство внезапного
повзросления чаще и острее всего приходит в дороге.
Андрей рос у матери один, но маменькиным сыночком не считался.
Наоборот, мать всегда, при каждом удобном случае подчеркивала, словно
старалась кому-то доказать, что единственный сын растет не в оранжерее и