"Виктор Степанов. Рота почетного караула " - читать интересную книгу автора

Мать уже стояла рядом, словно шла по пятам.
- Вот ты какой у меня... - сказала она и осторожно, одним пальцем,
потрогала золотистую пуговицу. - В каком же звании, сынок? Что-то форма
больно нарядна...
Андрей смутился, потупился.
А мать уже копалась в авоське, совсем как дома.
- Вот бестолковая! - всполошилась она. - Совсем запамятовала. Молочка
тебе взяла... Съешь молочка, сынок... [250]
- Да ты что? - оторопел, сконфузился Андрей. - Ты что, мам? - и он в
неловкости оглянулся по сторонам.
Подошел лейтенант, из-под земли вырос.
"Сейчас скажет, - ужаснулся Андрей. - И про письмо, и про то, как
сачковал, не хотел маршировать..."
Но лейтенант козырнул матери, с легким, изящным поклоном произнес:
- Здравствуйте... Варвара Андреевна, кажется?
- Она самая, Варвара, - смутилась мать.
"Откуда он знает ее имя?" - удивился Андрей и опять насторожился.
- Хороший у вас сын, - сказал лейтенант. - Привыкает. Мы им довольны.
Андрей зарделся. "Зачем это, к чему?" - подумал он, охваченный
внезапной благодарностью к лейтенанту.
- Спасибо на добром слове, - вздохнула мать и счастливыми,
повлажневшими глазами взглянула на смущенного Андрея.
Лейтенант опять с улыбкой кивнул и пошел дальше, что-то сказал мужчине
в модной дубленке, поздоровался с парнем, державшим разбухший портфель:
брат, что ли, к кому?
Мать все держалась за пуговицу и вздыхала, ни о чем не спрашивая, и,
простояв так минут десять, переговариваясь о пустяках, они почти ничего не
успели сказать друг другу.
Знакомый командирский голос оборвал разговоры, разъединил толпу:
- Кончай перекур, по машинам!
Солдатам, принявшим присягу, и их родственникам было позволено
встретиться вечером всего на полтора часа. Странное чувство испытал Андрей,
прогуливаясь с матерью по казарменному двору. В этом было что-то
несообразное. Мать, прилаживаясь к его широкому, огрубевшему шагу, семенила
в своих маленьких сапожках по асфальту, который еще вчера был так ненавистен
Андрею. Своими шажками она словно примиряла сына с плацем. Так, во всяком
случае, думал Андрей.
И после, спустя месяцы, а потом и годы, он все еще помнил эти легкие,
какие-то лесные следы материнских сапожек на белесой поляне, в которую
превратился плац под медленным тающим снежком. [251]


6

Правильно кто-то сказал, что на прошлое мы смотрим как с горы на
оставленную внизу долину: что ближе к нам, то видится отчетливее, что
дальше, то теряется в дымке воспоминаний, и этот тысячеверстный,
тысячедневный путь становится для нас зримым, когда остается позади. Теперь
Андрей мог бы связать в нечто целое, логически стройное многозвенчатую,
разрозненную цепочку событий и поступков, год назад еще неясных, непонятных.