"Андрей Степаненко. Избранник " - читать интересную книгу автора

ногах побрел к выходу из зала. В ушах звенело.
"Господи! Что происходит?!"
- Неля, - услышал он за спиной тревожный дядькин голос. - Надо Федору
Ивановичу звонить.
- Я позвоню...
Сашку приняли под локоток и провели в большую, отделанную светло-желтым
кафелем кухню. Проверили паспорт, заглянули в листок убытия, усадили на
табурет и начали при понятых запечатывать изъятое в большой коричневый
конверт, наклеивать поверх швов бумажные квадратики с голубым оттиском
печати и составлять протокол. А там, в зале, уже вовсю спорили оставшиеся
милиционеры и категорически несогласный с происходящим хозяин дома.
- Я этого так не оставлю! Я до Хомякова дойду!
Ему сунули протокол на подпись, и Сашка, убедившись, что его заявление
о том, что никакое "вещество растительного происхождения" он в город не
ввозил, отобразили в документе, поставил размашистую подпись, встал,
послушно завел руки назад и ощутил, как жестко и холодно защелкнулись на них
узкие металлические браслеты.
- Пошел! - толкнули его в спину. Дядька уже стоял в коридоре.
- Не бойся, племяш, через час вытащим, - ободряюще кивнул он.
Сашка судорожно глотнул, протиснулся мимо торопливо набирающей
телефонный номер Нели и зашагал вниз по гулким деревянным ступенькам.
"Недаром, блин, матери сон приснился! - внезапно подумал он. - Вот,
бля, я попал! Ну, попал!"


* * *

Если бы он доверился материным предчувствиям, то не оказался бы на
своей исторической родине в поисках пусть и желанной, но, пожалуй, не
единственной возможной для него работы. Но он не доверился. И зря.
Это у них было семейное. Сашкина бабка с точностью до часа знала момент
гибели своего мужа на фронте под Кенигсбергом. Отец хоть и стеснялся, но
всегда неплохо гадал, и у Сашки осталось такое ощущение, что карты для
него - просто маскировка, "ширма", призванная придавать его пророчествам,
что называется, социально приемлемый вид. И мать в этом ряду смотрелась
вполне уместно.
Она совершенно не беспокоилась по поводу страстной, почти демонической
увлеченности сына одной зрелой дамой, приехавшей в их город по заданию
крупной московской радиостанции, и, напротив, старательно отговаривала Сашку
и каждого из его друзей от простенького пешего маршрута по Уралу, ссылаясь
на дурной сон. По ее снам всё и выходило: расставание со столичной
радиожурналисткой произошло так же естественно, как листопад в октябре, а
переломавшего в том походе тазовые кости дружка они двадцать восемь часов
попеременно, без передыха, практически бегом тащили на себе до ближайшего
поселка.
Сашка поежился: у них с собой даже новокаина не было.
А как только он задумал отправиться на Север, матери стали сниться сны
с участием сына. Конечно же, она его отговаривала, но ничего поделать с
окончившим аспирантуру и отчаянно желающим профессионально реализоваться
молодым ихтиологом не могла. Тем более что на удивление кстати позвонил