"Джулия Стоун. Прихоти фортуны " - читать интересную книгу автора

Жанна навсегда запомнила его руки, большие, горячие, в которых она блаженно
качалась как на мерцающих отмелях лазурного берега. Рубаха Клода-Старшего
пахла потом, и это было хорошо. А вот лица папаши Жанна, как ни старается,
вспомнить не может. Старуха Иоанна, что продает господам Рюйи хворост,
говорила, будто был он хорош собой, и многие девушки на него заглядывались.
Прошло три года с того времени, как Клод-Старший оставил их, по Франции
гуляла чума, виноградники стояли в запустении, повсюду пылали заразные
лачуги и катились похоронные телеги. Хижину на скале, где жила маленькая
Жанна, тоже сожгли, вместе с трупом ее матери. Старший братец Клод болел
ужасно, она перетащила его в укромный грот, где не было слышно ничего, кроме
грохота прибоя.
Жанна часто думала, что в те дни Господь явил чудо и сохранил маленьких
сирот. Они навсегда запомнили утро, когда Клод открыл глаза, и стало ясно,
что болезнь побеждена.
Клод был очень слаб, они встали и побрели в разоренную деревню.
В зимние ночи вдвоем они грелись у костра. Клод рассказывал смешные
истории про духовенство и даже про самого папу Бонифация и кутал сестру в
какой-то ветхий суконный плащ, который подобрал на берегу.
Жанне было весело с ним, но она могла бы точно также прижаться к нему,
плакать и говорить, что они бедные ребятишки, и им негде преклонить голову.
Случалось иногда, что с неба плавно падал снег, они глядели в серую
мохнатую пустоту, раскинувшуюся шатром над Провансом, или бежали в рощи
смотреть, как одеваются в белое апельсиновые деревья.
Весной Жанну взяла к себе трактирщица Масетт Рюйи, хоть от девчонки
было мало проку, а братец Клод стал ходить в море с рыбаками.
Жанна хорошо помнит канун 1300 года, который жадный папа объявил
юбилейным и сказал, будто всякий грешник очистится от грехов и станет как
крестоносец, если прибудет в Рим и вознесет молитвы в Храме святых Петра и
Павла.
Клод думал отправиться в Рим, уж больно ему хотелось стать
крестоносцем, а Жанна сказала, что по Альпам им не пройти.
- Ничего, - возразил Клод. - Можно берегом.
- Так ведь все равно Рим далеко, а грехи нам отпустит наш кюре. Да и
денег нет, с голоду помрем.
- Как это нет, а это что, по-твоему? - рассмеялся Клод и достал
настоящий золотой флорин. О, это был праздник!
Сидя в "Каторге" за дубовым кухонным столом, потемневшим от копоти, они
ели печеную свинину, глядели, как что-то бурлит в котле, и Масетт, красная,
в развязавшемся чепце, поворачивает вертела. То и дело в погреб с кувшинами
ныряли горбун Тийом и маленький поваренок.
В ту ночь в трактире негде яблоку было упасть. Жанна и Клод слушали
доносившийся в кухню шум и невнятный гул голосов, и улыбались друг другу.
Кто-то затянул старую христианскую песню, ее подхватили, и вскоре все
франкоязычные гости горланили в унисон. Надо признаться, однако, что
провансальские вина сделали свое дело, хор распался, и каждый пел свою
песню, не слушая соседа, причем рулады выводились на разных языках.

* * *

Жанна встала и, прыгая по камням, перебралась на берег. Острая галька