"Джулия Стоун. Леди Генри " - читать интересную книгу автора

Вики происходила из скромной порядочной семьи и была ровесницей
покойной Лидии; такая же тонкая, гибкая, с остриженной пепельно-русой
шевелюрой и блестящими ногтями. Она пела старые английские песни низким
голосом, не соответствовавшим ее невинной внешности; порой ее голос звучал с
такой страстью и горечью, что сердце Джона медленно умирало от любви и
плавно скользило куда-то. Ему казалось, что любое движение было бы
кощунством, а слово - изменой себе, кому-то или тому, что он сейчас
переживал. Вечерами, когда лил дождь и капли барабанили по жестяному
карнизу, а открытая взору площадь, пестревшая желтыми и красными тентами
торговых палаток, растекалась и трепетала в струении осени, Джон просил:
- Поиграй мне на рояле.
В комнате было тепло и спокойно, дым от сигареты Джона, подобно
таинственной вязи, скручивался вокруг лампы. Джон глядел и не мог
наглядеться на Вики; умиротворение - вот что он испытывал в такие минуты. Но
это было умиротворение грусти, неясных предчувствий, и Джон спрашивал себя,
может ли мужчина плакать? Плакать от того, что вечер иссякает, что слишком
много потерь, оттого, что все надоело и он попросту устал. Оттого, что
Вики - дитя; тонкие острые ключицы и тонкая шея, припухшие губы, желтые
глаза; оттого, что когда-нибудь он назовет ее своей - может ли плакать Джон?
Вики удивительно шел зеленый цвет; как-то она показала ему деревянный
крестик, который всегда носила на шнурке; однажды, войдя без доклада к ней в
комнату, он застал ее в желтом пеньюаре, солнечный свет обрисовывал формы ее
тела, и оно казалось золотым. Вики смотрела на Джона странным взглядом: со
смесью смущения, любопытства и нежности. И он был благодарен ей за этот
взгляд.
Правда, было то, что смутно беспокоило Джона, например, частый кашель
Вики и багровые пятна на скулах. Каждый раз, отнимая от губ платок, она
виновато улыбалась...
Джон стоял на морозе, держа в руке чемодан и шляпу. Пахло железом,
рельсы в электрическом свете искрились голубым, там же, куда падала тень
платформы, зияли провалы. Постепенно он начинал воспринимать другие образы:
непрерывное движение постепенно редеющей толпы, работу моторов, чей-то смех.
Джон поймал на себе взгляд девочки с доберманом, но она могла смотреть и
сквозь него - бессознательный, мягкий взгляд. Девочку окликнула дама в
пышном манто, и, сдвинув брови, маленькая незнакомка обернула к пей свое
прелестное личико. Не переставала сыпать снежная крупа. Оживали картины,
порождаемые его памятью. Джон услышал вопль ребенка и сейчас же представил
себе лицо той, вчерашней цыганки, сидящей на ступенях мясной лавки. Цыганка
курила трубку, из-под платка выбились седые пряди волос, вокруг нее
резвились ребятишки, похожие на галчат. Старуха внимательно посмотрела на
проходящего мимо Джона. От нее крепко несло табаком, на мизинце сиял
перстень, и морщины, как вода, стекали с щек... Джон снова взглянул на
молодую пару: они в романтических отношениях и, наверное, счастливы.
Освещение контражура, дыхание влюбленных, слияние двух облачков пара, когда
они тянутся губами друг к другу - это тайна, загадка.
Джон достал сигарету и закурил. Высокий, худощавый, с прямыми плечами;
короткие темные волосы, глаза, затуманенные мрачной грустью; суровое
выражение лица, - он не двигался и, подняв голову, смотрел во мрак, висевший
как свод над его головой, ощущая вкус тающих на губах снежинок. Он, наконец,
у цели и должен начать новую жизнь, ибо ничто не стоит на месте и ничто не