"Павел Стовбчатый. Для Гадо: Побег ("Записки беглого вора" #1) " - читать интересную книгу автора

силен, мне показалось, он не боится ни пуль, ни побоев. Когда я намекнул
ему, что нас могут убить еще до суда либо бросить на растерзание собакам, он
только ухмыльнулся и презрительно скривил губы.
Его вера в неминуемую удачу поставила последнюю точку в моих сомнениях.
Я был немного суеверен, верил в судьбу, и именно "судьбой" он "дожал" меня
окончательно. Какой-то старый бабай, приходившийся Гадо родственником,
нагадал когда-то ему три побега, и все три без единой царапины. Это было
сразу после того, как Гадо осудили за ограбление ювелирного магазина.
Третий, по словам старика, выпадал удачным и последним. Я попросил Гадо
поклясться Аллахом, что все, что он рассказал мне, - правда, и он, не
задумываясь, сделал это, глядя мне прямо в глаза.
"Возможно, это мой единственный шанс вырваться из западни", - подумал я
и посмотрел на солнце. Мне хотелось жить и любить, но путь к жизни лежал
через риск и смерть. Я нисколько не был уверен в том, что досижу свои
двадцать лет, а надеяться на чудо и гуманность властей было слишком наивно.
У Гадо остались на родине кое-какие деньжата и драгоценности, имелось и
оружие. Единственное, что нам нужно было сделать, так это добраться до
Таджикистана, где вовсю шла война.
"Далековато, но возможно, - думалось мне. - Там нас действительно не
достанут менты, а потом можно уйти в Иран. Да какая разница куда, лишь бы не
в зону!" В конце концов, в жизни любого человека должен быть момент
истинного выбора и самоутверждения, момент, когда на кон приходится ставить
все до последней крохи. При этом всегда нужно быть готовым к "облому".
О, я слишком хорошо знал подобные вещи по картежной игре, в которой
кое-что мог. Еще в первые годы отсидки судьба свела меня с хорошими
"учителями" в этом деле. Мои земляки-одесситы всегда славились своими
"золотыми" ручками и научили меня играть без проигрыша, почти без проигрыша.
Две-три бесконечные секунды, и карта открывается... Иногда такой миг "весит"
больше, чем год беспрерывной нервотрепки. Но если ты не ошибся и не дал
маху, он стоит года блаженства! Тогда ты испытываешь примерно то же, что и
нищий, внезапно нашедший клад, настоящий клад. Твои руки слегка дрожат,
сердце бьется, как у вырвавшейся на волю птицы, и сам ты уже далеко от
игры... Ты словно оставивший свое прошлое человек, которого ждет то, чего
еще никогда не бывало. Но то игра...
В горле у меня все пересохло, я даже не заметил, как вспотел.
- Когда? - хмуро спросил я у Гадо, желая знать точное время побега.
- Сегодня ночью, - коротко ответил он. - Мы все, как и ты, ходим эту
неделю в ночную смену... Встретимся у опилочного бункера под лесозаводом.
Прихватишь деньжат и вольную одежку, больше ничего. После двух.
Мне не терпелось узнать хоть какие-то детали и подробности, я уже имел
на это право, но Гадо взмахом руки остановил меня.
- Нас будут ждать, - сказал он. - Сутки пересидим в надежном месте,
потом разойдемся.
- Как?! - воскликнул я, истолковав его слова по-своему.
- По двое. Они и мы.
- А что за надежное место и почему только сутки? Менты будут рыскать
десять дней, а потом объявят общий розыск. На всех ближайших дорогах
расставят оперпосты, а наши "морды" будут расклеены даже на туалетах! Это не
Таджикистан, Гадо, это Урал...
Я готов был отказаться от побега, досадуя в душе, что сказал "да".