"Рекс Стаут. Приз для принцев" - читать интересную книгу автора

от счастливчика Жюля.
- Вы оглохли, детка? - спросила мадам Шеб. Ее язык был хорошо известен
в Маризи. - Я посоветовала бы вам быть со мною вежливее, не то где вы
будете проводить вторую половину дня? Я сказала, что именно в этом
нуждается наш Маризи - мадемуазель Солини способна вдохнуть в нас новую
жизнь, еще один званый обед, на котором...
- ...На котором все бездомные щенки получат обильную пищу, - прервал
ее генерал, продолжавший думать о французе.
- ...можно было бы услышать что-нибудь еще, кроме обсуждения последних
вальсов Легара, - закончила мадам Шеб, не обратив внимания на то, что он ее
прервал.
Через стол донесся голос графа Потаччи:
- Как сегодня принц, генерал?
При этих словах Алина, беседовавшая с мистером Шаво, сразу подняла
голову и посмотрела на говорившего.
- Ему лучше. Много лучше, - ответил генерал Нирзанн. - Завтра он,
может быть, появится на прогулке; доктор обещал.
Алина повернулась к Шаво:
- Разве принц болен?
- Просто нездоров, я полагаю, - ответил молодой человек. - Почему...
вас это интересует, мадемуазель?
- Просто так.
- Ах, если бы вы проявили пусть столь же малый интерес к моей особе!
- Успокойтесь, месье Шаво.
Он вздохнул и, подняв глаза, наткнулся на свирепый взгляд генерала
Нирзанна, тут же постаравшегося сделать приветливое лицо.
Когда обед закончился, джентльмены выкурили свои сигары и снова
присоединились к дамам в гостиной.
Месье и мадам Шеб покинули общество, чтобы отправиться в оперу, и
забрали с собой двоих из молодых людей, остальные остались.
Граф и графиня Потаччи с генералом Нирзанном начали обсуждать политику
Маризи, в частности поддержку турок. Шаво, Стеттон и мистер Франк окружили
мадемуазель Солини, а Науманн и Виви прошествовали в угол комнаты к роялю.
- Вы играете? - спросила Виви, глядя на него. Ее хорошенькие губки
были полуоткрыты, глаза блестели от возбуждения, ведь такие сборища для нее
были внове.
- Нет. Учился, но не играю, нет практики.
- Очень рада. Я ненавижу музыку, - заявила Виви.
- Ненавидите музыку? Вы? - воскликнул он в веселом изумлении.
- Я думаю, это потому, что в женском монастыре меня ею слишком
угнетали; заставляли играть монотонные композиции до тех пор, пока я не
начинала чувствовать, что готова разбить фортепиано на кусочки.
- Вполне естественно, - посочувствовал Науманн. - Как долго вы были в
монастыре?
- Всю свою жизнь. До тех пор, пока мадемуазель Солини... - Кажется,
девушка смутилась.
- При мне вы можете не опасаться сболтнуть лишнее, - сказал Науманн,
глядя на нее.
- Сболтнуть лишнее... Что вы имеете в виду?
- Ничего, - поспешил заверить ее Науманн, сожалея о вырвавшихся