"Рекс Стаут. Не рой другому яму" - читать интересную книгу автора

корабль в столь неблагополучную погоду. Рэкилы пришли к мистеру Вулфу, так
как считают, что ФБР и нью-йоркская полиция рассматривают смерть Артура как
достойный сожаления, но незначительный эпизод. По их мнению, его убил
какой-нибудь комми, который узнал что, Артур работает на ФБР. Но перед тем
как мы начнем двигаться в этом направлении, мистер Вулф хочет выяснить все у
вас. Конечно, вы можете не захотеть сказать, даже нам, по секрету, но это
дело ваше. Так, захотите?
- Сегодня жарче, чем вчера, - констатировал Венгерт.
- Да. Вы не хотите дать нам никакого знака, например, намека?
- Нет.
- Тогда я попробую более общий подход. В газетах ничего не были по
поводу коммунистов, и поэтому не упоминалось о ФБР. ФБР занимается этим
убийством. Официально или как-то еще?
- Намного жарче, - сказал он.
- Так точно. А как насчет остальных пяти гостей? Конечно, эти только
наше дело, я понимаю. Есть у вас какие-нибудь предложения, просьбы или
приказы? Может быть, вам не хотелось бы, чтобы мы касались каких-то струн?
- А еще эта влажность.
- Совершенно верно. Я так понимаю, что вам хотелось бы посоветовать нам
бросить все это, исходя из общих соображений, но вы боитесь, что завтра в
газетах появятся заголовки: "ФБР ПРЕДУПРЕЖДАЕТ НИРО ВУЛФА: РУКИ ПРОЧЬ ОТ
УБИЙСТВА РЭКИЛА". Между прочим, если вы хотите зажечь для нас стоп-сигнал,
то сперва объясните причину или мы будем продолжать. Удовлетворите мое
личное любопытство, ответьте, есть какой-то вопрос, который я мог бы задать,
чтобы отвлечь ваши мысли от этой погоды?
- Нет, - он встал. - Я был рад видеть вас, и память о старом времени, и
вы по-прежнему еще можете передать Вулфу мои привет, но скажите, что у него
ничего не выйдет. Какое нахальство. Присылать нас с этой чепухой, насчет
внесения ясности! Почему бы просто не попросить прислать ему наши досье? В
следующий раз приходите, когда меня здесь не будет.
Я уже уходил, но, не дойдя до двери, повернулся:
- Утром по радио сказали, что жара может дойти до девяносто пяти
градусов*, - злорадно заявил я и вышел.

* По Фаренгейту. Соответствует тридцати пяти по Цельсию.

На Фоли-сквер такси всегда хоть пруд пруди. Я снял пиджак, залез в одно
из них и назвал адрес на Западной Двадцатой улице. Когда мы приехали туда,
моя рубашка приклеилась к спинке сиденья. Я вырвался на свободу,
расплатился, вылез, надел пиджак и вошел в здание. Штаб-квартира уголовной
полиции западного Манхэттена была знакома мне куда лучше, чем Верховный Суд
Соединенных Штатов. Так же как и ее обитатели, особенно один из них, сидящий
за маленьким выцветшим столом в маленькой выцветшей комнате, к которому меня
провели под эскортом. С того памятного дня, когда я сфотографировал
хранящийся у них клочок бумаги, мне больше не дозволялось расхаживать по
этому зданию в одиночку, хотя они так и не смогли доказать мою вину.
Крупного и пышущего здоровьем сержанта Пэрли Стеббинса я бы красавцем
не назвал. Увидев меня, он откинулся на спинку старого, покрывшегося вековой
ржавчиной вращающегося кресла, которое жалобно заскрипело и застонало.
- О, черт, - сказал я, садясь. - Совсем забыл. Сто лет уже собираюсь