"Рекс Стаут. Ее запретный рыцарь" - читать интересную книгу автора

Хорошенькое дельце! Дюмэн хотел что-то ответить, но не успел рта
раскрыть, как ее и след простыл. Ну, ты понимаешь, что мы почувствовали.
Больше мы ее не беспокоили, но на следующий день появился Бут. Мы его
немного повоспитывали. Потом Шерман. Он оказался самым упрямым. И потом
каждый день появлялся кто-то новенький и начинал к ней клеиться, хотя, пока
он держал себя в рамках, мы не вмешивались. А сегодня вот ты. Теперь она
уже не Царица Египта, а мисс Лиля Уильямс, то есть лучше любой царицы.
- Но послушай, - продолжал упорствовать Дрискол, - по какому праву вы
мне мешаете?
- Ну, - замялся Догерти, - может, и нет у нас такого права. Зато есть
еще пара деталей, о которых я тебе не сказал. Первая - у нее ни отца, ни
матери. Она совсем одна. Такие дела. Любая мать делает вот что: если вокруг
ее дочери начинает нарезать круги какой-нибудь парень, она его спрашивает:
"Кто ты и что ты и какие у тебя намерения?" Вот нам и показалось, что
кому-то надо это спрашивать. И мы теперь вроде как ее мамаши.
- Но у меня нет никаких намерений.
- В том-то и фокус, что у тебя нет намерений. Значит, и делу конец.
Игроки в бильярд о чем-то заспорили, и Догерти посмотрел в их сторону.
Когда он повернулся обратно, Дрискол стоял рядом и протягивал ему руку.
- Ты - парень что надо, - сказал он. - Держи пять.
- А ты - настоящий джентльмен, - ответил Догерти, пожимая ему руку.
- А теперь - не представишь меня мисс Уильямс?
Догерти немного смутился.
- Хочу перед ней извиниться, - объяснил Дрискол.
- Ну да. Конечно. Я совсем забыл. Пошли.
На полпути к дверям к ним подошел Дюмэн.
- Ну? - спросил он.
- Все в порядке, - успокоил его Догерти. - Дрискол - джентльмен.
- Mon Dieu! {Боже мой! (фр.)} - воскликнул коротышка-француз. - Это
меня не удивлять. Потому что этот маленький мадемуазель Уильямс -
неприступный.
Он вернулся к бильярду, а Догерти и Дрискол прошли в вестибюль отеля.
В нем, по сравнению с бильярдной, было много хорошей мебели и
всевозможных украшений. В то же время это был обычный вестибюль. На этот
раз Дрискол осмотрел его более внимательно.
В нем было два входа: один с Бродвея и боковая дверь, выходившая на
улочку неподалеку от Мэдисон-сквер. Справа от главного входа располагались
стойка администратора и табачный ларек, за ним был проход в бар и
бильярдную. Дальше находились столик с телеграфным аппаратом и лифты. Вдоль
всей противоположной стены стояли кожаные кресла и стулья, их ряд разрывала
боковая дверь.
Когда-то "Ламартин" был тихим, фешенебельным и дорогим. Теперь его
двери были широко распахнуты для всех, в нем царила суета. Словно не
замечая произошедших перемен, потолок вестибюля по-прежнему подпирали
мраморные колонны, на узорчатом полу там и сям стояли в величественных
позах статуи, указывая изящно вылепленными пальчиками на фрески и орнамент
стен. На смену пышности и роскоши пришла респектабельность, все было вроде
то же, но краски слегка потускнели.
Вместе с внешним обликом и репутацией изменился и персонал отеля. Его
служащие держались самоуверенно и говорили громкими голосами,