"Георгий Петрович Шторм. Повесть о Болотникове " - читать интересную книгу автора

Царь Федор преставился.
Слуга и конюший, боярин и воевода сам "учинился на царстве".
Вознесены были и попугаи, даренные цесарем: из боярского в царский
пожалованы чин...


1

Как солнцу над Москвой-рекою блеснуть - скрипят под кремлевской
стеной уключины и слышится волжский говор. А сухопутьем, цепляясь на
заставах за мытные дворы, лениво ползут по слободам возы с кладью. Зорко
осматривает товар стража - не спрятано ли вино, не везут ли из-за
литовского рубежа грамот с умыслом на великого государя.
А царя Бориса в Москве нет: пошел на Оку "проведывать" крымского
Казы-Гирея. Отовсюду согнали для похода людей: из Чернигова, из Ельца, из
Воронежа, из Курска; дали всем по медному грошу: как придут люди с похода,
те гроши они вернут, - сочтут воеводы, сколько пришло, скольким недостача.
Окна курных, черных изб закрыты деревянными втулками. Мимо огородов и
пустырей тянутся возы. Крестьяне везут на боярские дворы шерсть, масло,
свиней, кур, красные резные ложки. "Юрий холодный* оброк собирает", -
говорят мужики и нахлестывают вязнущих в грязи лошаденок.
_______________
* Ю р и й  х о л о д н ы й, или  о с е н и и й, - день 26 ноября
старого стиля, когда крестьяне платили землевладельцам (боярам и дворянам)
оброк, отдавая им значительную часть продуктов своего труда. В конце XVI
века царское правительство отменило приуроченное к Юрьеву дню право
крестьян переходить от одного владельца к другому - так называемый выход.
Тогда-то в народе и сложилась поговорка: "Вот тебе, бабушка, и Юрьев
день!"

На Красной площади - лавки: каменные, сводчатые, с одним малым окном
за железными ставнями. А перед ними спозаранку - каждый на свой голос и
манер - шумят ряды.
Ноябрьское солнце горит на васильковых и темно-маковых сукнах, на
песцовых, с цветною выбойкою одеялах; глухо позванивают оловянные блюда и
чаши; громоздится оружие - пищали и бердыши.
Толпятся холопы, разъезжают дворовые конные. Их нынче много. Воеводы
пришли на государеву службу с челядью, женами и детьми, со всем своим
скарбом. У Фроловских ворот вовсе проезду не стало: приезжий народ в
Кремль ходит, день-деньской бьет челом.
На земле меж рядов стрелец и старец играют зернью.
- Отче, за што тебя из монастыря выгнали? - спрашивает стрелец.
- За то, што по кабакам пью, иноческое платье с себя пропиваю и
зернью проигрываю, - со вздохом отвечает старец.
- Эх, костки пёстры - зернщику сестры! - восклицает стрелец и ловко
раскидывает кости.
Холопы, крестьяне и городские зеваки собрались подле них в круг.
- Крещеные! - раздался вдруг голос. - А не Юрьев ли нынче день? -
Рослый крестьянин, оглядываясь по сторонам, вышел на середину.