"Том Стоппард. День и ночь (пьеса в двух действиях) " - читать интересную книгу автора

Вагнер. Шимбу и меня полюбит. Я очень популярен.
Рут. Всегда мечтала встретиться с популярным журналистом. Я имею в
виду, встретиться в свете, а не обнаружить его у себя под кроватью или
столкнуться с ним у входа в зал суда. Но чаще всего журналист входит в твою
жизнь не представившись, в результате стечения обстоятельств, а не
соблюдения правил этикета. Хотя этикет у каждого, конечно, свой.
Карсон. А я уже начал удивляться, что это ты так долго молчишь!
Вагнер. Похоже, Рут, вы не особо жалуете средства массовой информации?
Рут. "Средства массовой информации"... Звучит почти как "оружие
массового поражения".
Карсон. Рут испытывает неоднозначные чувства в отношении репортеров.
Рут. Почему неоднозначные? Очень даже однозначные: в частности,
ненависть. Конечно, я не имею в виду тех, кто пишет про выборы в Парагвае,
или тех, кто дает полезные советы в разделе "Ваш сад". Но всех остальных я
ненавижу.
Вагнер. Судя по всему, вы встречались с парой-тройкой из них?
Рут. Ну да, у себя под кроватью и у входа в зал суда. Только не берите
себе в голову, что я ненавижу их из-за того, что они погубили мою жизнь!
Напротив, в день бракоразводного процесса я выглядела прелестно: шляпка
оказалась просто шикарной, а мое фото на первых полосах четырех утренних
газет только упрочило мою репутацию в том квартале Хайгейта, где я живу
"Молодчина, не правда ли?" - говорили люди. И даже унижения, которым я
подверглась, когда начиналась вся эта история... что ж, в жизни случаются
вещи и похуже, чем слежка, установленная за тобой одуревшими от излишнего
рвения наймитами газетного магната. Их оскорбительная возня только улучшила
отношения между мной и Джеффри, который покорил мое сердце тем, как ловко
уходил на спортивном "ягуаре" от повисших у нас на хвосте писак, когда мы
мчались через пустоши Шропшира. И не его вина, что утренний чай в укромном
постоялом дворе, где мы надеялись обрести покой, нам подала гарпия с
Флит-стрит, нацепившая фартук горничной... о нет, я ненавижу их вовсе не за
это. И даже не за ту чушь, которую они кропают в своих желтых листках на
этом птичьем языке, где каждая фраза словно собрана из деталей конструктора
"Лего". Например, когда эта бедняжка, бывшая жена Джеффри, которая вообще-то
ученая-орнитолог и занимается разведением редких попугаев, позволила себе
неосторожно заметить при репортере, что не будет иметь ничего против, если
Джеффри бросит меня и вернется обратно, тот немедленно тиснул заметку под
названием "БРОШЕННАЯ ПТИЧНИЦА МЕЧТАЕТ О ВОЗВРАЩЕНИИ БЛУДНОГО ГЕРЦОГА".
Герцога - вот что их так волновало. Джеффри отличался от всех остальных
мужей, которые на той неделе сбежали с чужими женами, только тем, что
обладал этим дурацким титулом, причем всем в мире, кроме кучки людей,
которых легко можно собрать на королевской яхте и утопить разом, глубоко
наплевать на то, что Джеффри Карсон - герцог Богнорский. Они бы хоть
потрудились узнать, а волнует ли это публику? Похоже, желтой прессой движет
исключительно черная зависть. Даже трудно сказать, кто кого породил:
народные массы бульварную прессу или бульварная пресса - народные массы.
Дверь в кабинет открывается.
Милн. Дик, есть связь с Лондоном!
Дверь в кабинет закрывается. Вагнер встает, собираясь идти.
Вагнер. Титулованным особам есть за что обижаться на журналистов. Былое
обожание слишком быстро сменилось нынешним поношением без переходного