"Ирвинг Стоун. Страсти ума, или Жизнь Фрейда " - читать интересную книгу автора

незапятнанные рукава костюма, поклонился своим помощникам и аудитории и,
исполненный внутреннего достоинства, покинул зал.
Врачи и студенты, выходившие из зала, восхищенно гудели. В зале
остались сотрудники Бильрота и группа из десяти студентов, включая
Зигмунда, изучающих хирургию. Они тесным кругом расположились вокруг
операционного стола. Старший ассистент Бильрота Бельфлер готовился к
очередной операции: пациента мучили нарывы на голове, боль в бедре и
неподвижность ноги.
Доктор Бельфлер сказал:
- Не знаю, есть ли какая-либо связь между нарывами на голове и
неподвижной ногой. Мы сделаем прокол в больном колене и удалим гной.
Желтоватая жидкость была откачана, рану прижгли и колено завязали.
Зигмунд шагал по Кайзер-Йозефштрассе домой на обед, сожалея, что в
ближайшие два месяца не увидит больше чудодейства Бильрота: профессор
уезжал в отпуск в Италию, где ему предстояла встреча со своим другом
Брамсом.
В качестве аспиранта-хирурга доктор Зигмунд Фрейд должен был работать
в палате утром с восьми до десяти, днем - с четырех до шести и изучать
литературу с десяти часов до полуночи. В палате в свободное от работы время
нужно было читать литературу по вопросам хирургии - статьи публиковались в
медицинских журналах - и посещать все операции. Его штаб-квартирой стала
операционная. Это была большая, уютная, выкрашенная в белый цвет комната,
наполненная солнечным светом, льющимся через высокие окна, выходившие в
первый двор, где в тени лип прогуливались в полосатых пижамах больные.
Вернувшись в палату в час дневного дежурства, Зигмунд узнал, что
пациента Бильрота - Иосифа Мирбета - подташнивает, но боль в желудке
исчезла. Зигмунда поразила быстрота поправки и то обстоятельство, что
температура была невысокой.
Следующим его пациентом была пятидесятилетняя Мария Геринг, у которой
оперировали грудь для удаления цистосаркомы. Ее сменил семилетний Антон
Ленас, нога которого стала короче в результате предыдущей операция; ее
нужно было вновь ломать и поверхность излома зачищать. Затем пришел Яков
Кипфлингер, сорока пяти лет, с распухшей рукой, в которую была занесена
инфекция. В промежутке пришлось заниматься неоперабельными больными; им
предстояло отправиться домой умирать.
Зигмунду ке разрешалось самостоятельно оперировать, но его привлекали
к другим работам: осушению ран, наложению зажимов, бинтованию. Когда
Бильрот уехал, его сотрудники вздохнули с облегчением; они могли допускать
ассистентов ближе к больным и тем самым давали им возможность видеть, как
пользоваться хирургическим инструментом. Между сотрудниками, особенно
молодыми и неженатыми, установились товарищеские отношения, и они стали
завсегдатаями в соседнем кафе, куда собирались на поздние трапезы.
Пациенты Зигмунда чувствовали себя хорошо. Одного за другим их
выписывали домой, кроме Мирбета, - через четыре дня после операции у него
начались осложнения. Его выздоровление было важно для всего отделения, и
Зигмунд был особенно внимателен к нему. Но на шестой день Мирбет впал в
полусознательное состояние. Несколько дней его мучил кашель. Однако это не
казалось серьезным. Затем у него повысилась температура и участился пульс.
Зигмунд каждый день просматривал его историю болезни, тщательно записывал
малейшую деталь, включая жалобы Мирбега на возобновление болей з желудке.