"Андрей Столяров. Все в красном" - читать интересную книгу автора

одном из проселков, примыкающих к Выборгскому шоссе, была обнаружена
перевернутая машина отечественного производства и тела шестерых людей,
принадлежащих, по сведениям МВД, двум противоборствующим криминальным
группам. Видимо, произошла очередная разборка между "своими". Возбуждено
уголовное дело. В интересах расследования подробности прессе не сообщались.
Автор заметки сетовал, что в цивилизованных странах даже бандиты умеют
договариваться между собой, а у нас до сих пор устраиваются вот такие
побоища. Все-таки низка ещё культура преступного мира. Духовности не
хватает, образования, веры в общечеловеческие идеалы...
Газету я аккуратно сложил и бросил на подоконник. Шестеро пострадавших
- это два "шефа", Молоток и Валерик. И еще, вероятно, те трое, что ничтоже
сумняшеся пытались меня остановить. Идиоты, разве можно остановить
голодного динозавра! Всего, значит, должно было быть семь человек. Семь, а
не шесть! Кажется я начал догадываться. Ай да Валерик, ай да хитроумная
бестия! Макака - она и есть макака. Всех обманул, выскользнул из кровавого
месива.
Меня, впрочем, это не слишком интересовало. Я принес "дипломат",
брошенный вчера в прихожей на полку для обуви, щелкнул замочками, которые
несмотря на цифровые колесики оказались незапертыми, и довольно-таки
равнодушно обозрел пачки долларов, заполнивших кожаное нутро. Нечто
подобное я и ожидал там увидеть. Не зря же предпринимались перед
"свиданием" такие меры предосторожности. Пересчитывать их я, конечно, не
стал - пару упаковочек вынул, а остальное небрежно задвинул ногой между
стеной и шкафом. Пусть пока полежат.
И тут на меня накатило. Наглая ли заметка в газете послужила тому
виной или сыграл свою роль специфический по-типографски пронзительный запах
денег - ничто так страстно не пахнет, как новенькие купюры - но только я
вдруг, как на широком экране, увидел изрыгающий бесконечную очередь,
прижатый к животу автомат, ощутил очень резкие, тупо-болезненные шлепки
пуль, расплющивающихся о панцирь, узрел тело, летящее в воздухе и
шмякающееся на дорогу, другое тело, все как бы в красном, корчащееся у меня
под лапами, мятое, растерянное, неожиданно юношеское лицо того, третьего,
который был у меня за спиной, услышал его испуганный возглас: Что это,
елы-палы?!. - и его жутковатый храп, когда когти ножами вошли в слабое
горло...
Меня чуть не вытошнило прямо на сероватый паркет. Воздуха не хватало,
и в работающих с механическим свистом легких пылала разреженная пустота.
Разодралась обшивка кресла, когда я неловко поменял позу. Ощущение было -
выброшенного из воды осьминога. Еще миг, и начнутся непроизвольные звериные
судороги. Спокойно, сказал я себе. Спокойно, спокойно, прежде всего -
спокойно. Это были не люди, это были взбесившиеся орангутанги. Фиолетовые
морды, клыки в слюнной пене, узловатые руки, покрытые завшивевшей шерстью.
Доктор Джекил и мистер Хайд, с тоской подумал я. История повторяется.
"Тотчас я почувствовал мучительную боль, ломоту в костях, тягостную
дурноту и такой ужас, какого человеку не дано испытать ни в час рождения,
ни в час смерти. Затем эта агония неожиданно прекратилась, и я пришел в
себя, словно после тяжелой болезни. Все мои ощущения как-то переменились...
Я был моложе, тело мое пронизывала приятная и счастливая легкость... узы
долга распались и более не стесняли меня, душа обрела неведомую прежде
свободу... Я простер руки вперед, наслаждаясь непривычностью ощущений..."