"Константин Столяров. Однажды в России " - читать интересную книгу автора

новичков не старше десяти. Витя, мой цикл: три года всесторонней
общефизической подготовки, еще три года специальных занятий и тогда - на
ковер. Только так может получиться борец с приличным потенциалом". - "Паша, ты
не понял. - Вороновский усмехнулся. - Я прошу сделать из него человека, а не
чемпиона. Буду тебе обязан". - "Ладно, Витя, договорились! - Паша хлопнул
Вороновского по плечу и уже на ходу бросил Сергею: - Придешь в сентябре.
Запомни адресок..."
По дороге домой Вороновский подробно расспросил Сергея о Сале и день
спустя жестоко проучил его. Сергей не присутствовал при этом, но весь
толстовский дом гудел как улей, и каждый мальчишка с упоением рассказывал
другим о столь выдающемся событии. Возвращаясь с работы, Вороновский подошел к
столику, за которым доминошники забивали "козла", отвел Сало за угол, о чем-то
спросил и в мгновение ока рывком перебросил через себя его стокилограммовую
тушу. Затем повторил тот же прием, брезгливо вытер руки носовым платком и
ушел. Сало отливали водой, и дней десять он не высовывал носа во двор. Больше
всего Сергея тронуло то, что Виктор Александрович об этом поступке ни словом
не обмолвился.
В июле Сергея отправили в пионерский лагерь на Карельском перешейке, а
когда в августе он вернулся домой и первым делом побежал к Вороновскому, то
уже не застал его - выяснилось, что Виктор Александрович куда-то переехал.
Искать Вороновского через адресный стол он постеснялся, боясь показаться
навязчивым.
Поздней осенью того же 1965 года его мать стала гражданкой Боголеповой, а
доцент перебрался к ним в толстовский дом. Отношения между Сергеем и доцентом
так и не наладились, им было неуютно под одной крышей. Прошло долгих пять лет,
прежде чем они без сожалений расстались, - как только Сергей поступил в
Инженерно-строительный институт, мать сухо, по-деловому предложила ему
навсегда перебазироваться на Красную улицу, в пустующую холостяцкую комнату
Боголепова.
После окончания института Сергею отдали отцовскую "волгу". Доцент был не в
ладах с техникой и, судя по всему, посчитал, что сей широкий жест со всех
точек зрения выглядит уместным и практичным. Как-никак Сергей уже взрослый,
имеет водительские права и, кроме того, по закону может претендовать на часть
наследственной массы, образовавшейся после смерти отца. А так и люди ничего
плохого о них не скажут, и сам Сергей в обозримом будущем не предъявит к ним
имущественных претензий.
Сергей отъездил на белой "волге" два года и чрезвычайно удачно сбыл ее
небритому горцу, доставившему с Кавказа на Кузнечный рынок груз ранних
помидоров. Взамен он купил новенькие "жигули" и обставил бывшую обитель
Боголепова современной мебелью. Оставшиеся деньги он решил понемногу тратить
на развлечения и покупку одежды, с тем чтобы растянуть их лет на пять-шесть,
но они растаяли меньше чем за год.
А Вороновского Сергей увидел только через тринадцать лет, в июне
нынешнего, 1978 года, причем случайно - ехал на машине по улице
Салтыкова-Щедрина, от нечего делать заглянул в кинотеатр "Спартак" и у окошка
кассы заметил знакомое лицо. "Добрый вечер, Виктор Александрович!" -
обрадованно воскликнул Сергей. Вороновский обернулся на зов и, чуть-чуть
нахмурясь, вопросительно взглянул на него. "Не узнаете?" - "Постойте,
постойте! - Ледяная настороженность в глазах Вороновского мигом растаяла. -
Неужели... вы - тот интеллигентный мальчик Сережа из толстовского дома?" - "Он